За тех, кто в морге (сборник)
Шрифт:
Я чуть по столу кулаком не ударила, как майор Здоренко. Удержалась только потому, что руку стало жалко.
— Что значит — или Марго, или я? Да как ты можешь нас сравнивать?! — возмутилась я.
Маринка не ответила. У нее задрожали губы, потом задрожала чашка в руках. Я поняла, что нужно разрядить атмосферу.
— И вечно ты меня перебиваешь, — проворчала я, — досказать не даешь. Твой Аяврик первым делом спросил про твое здоровье и настроение. — Маринка тут же подняла на меня поразительно спокойные глаза. — А потом приглашал
— Правда? — недоверчиво спросила Маринка. — Не врешь? Так и сказал?
— Уже не помню, — резко ответила я. — Одним словом, если хочешь идти, то будь готова. В девять там начало, а до девяти сделай так, чтобы я больше не нервничала, ладно?
— Ладно, а он правда хочет меня видеть?
Я вздохнула, и Маринка, тут же извинившись, подлила мне еще кофе.
— Фимочка, — обратилась я к своему замечательному адвокату, принципиально не боящемуся майора Здоренко, — ты же не бросишь двух своих знакомых девушек на произвол этих циркачей и снова пойдешь с ними в цирк, ведь правда же?
— С вами каждый день цирк или клоунада, — проворчал Фима, и я поняла, что он, конечно же, составит нам компанию. Никуда не денется.
Через пять минут в моем кабинете снова собралась в полном составе вся редакция, и я повеселила тех, кто не слышал подробностей беседы с майором. Конечно, я пересказала не все его перлы, но и того, что не утаила, было достаточно.
— А вы знаете, Оля, — задумчиво сказал Сергей Иванович, — мне кажется, что господин майор, как бы это помягче выразиться, неровно на вас дышит. Какое у него семейное положение?
— Понятия не имею, — ответила я в удивлении, — никогда не интересовалась, да и мне все равно, если честно.
— Зря ты так безалаберно к этому относишься, Оль, — тут же влезла Маринка, словно ее о чем-то спрашивали. — Я тоже думаю, что у тебя есть шансы стать неплохой майоршей!
Взглянув на нее по-волчьи, я промолчала. Я еще не унижалась никогда до глупых пересудов!
— А кстати! — внезапно вспомнил Ромка. — Тот мужик, который приходил, он с вами так и не переговорил, Ольга Юрьевна?
— Когда же! — сказала я. — А он ушел и ничего не сказал?
— Ничего! — ответил Ромка. — Он даже как-то незаметно исчез. Увидел майора и тут же испарился. Честное слово, словно испарился! Я на секунду отвернулся, а его уже нет. Вот чудеса, правда? А вы его знаете?
— Вчера увидела впервые в жизни, это фокусник, иллюзионист, маг и волшебник по кличке Бимыч, — напыщенно сказала я, чтобы подчеркнуть комичность прозвища.
— Ага, — мрачнея от воспоминаний, проговорила Маринка. — А еще он змей кормит в коробочке.
— В какой такой коробочке? — спросил Сергей Иванович. — С собою, что ли, носит?
— «Лягушонка в коробчонке»? — усмехаясь, вспомнила я детскую сказку. — Нет-нет, та коробка в подвале стоит, да я же вам всем рассказывала
— А-а-а! — протянул Ромка. — Так это был он! Тогда понятно, почему он так лихо исчез. Профессия у него такая.
— А почему вы так уверены, что он кормил змей? — спросил Сергей Иванович.
— А кого же, пиявок, что ли? — не поняла Маринка, — они шипели, я сама слышала!
— А вы уверены, что именно шипели, а не шуршали? — настойчиво начал уточнять Сергей Иванович, пристально глядя на меня, и мне кажется, я стала его понимать.
Маринка же, как всегда, все поняла по-своему и сразу же развозмущалась:
— Ну, скажете тоже, Сергей Иванович, — выпалила она. — Мыши шуршат совсем по-другому, они, мерзавцы, тихо шуршат, а это было громко!
— То есть змеи? — улыбаясь, спросил Сергей Иванович, но Маринка уже задумалась.
— Большие змеи, — сказала она уверенно, — типа питона и анаконды. Вот!
— С типом все ясно. Нужно будет уточнить, кого он там кормил, — сказала я. — Может быть, как раз в этом ящике киллер шуршал, замаскированный под питона.
Маринка подумала и твердо заявила, что лазать по подвалам категорически отказывается. Я промолчала, решив, что там будет видно, хотя, конечно, радости в таких исследованиях на самом деле маловато.
Так как в цирк нужно было идти значительно позже окончания рабочего дня, мы с Маринкой и Фимой досидели до шести, затем погрузились в Фимин кабриолет жутко-зеленого цвета и отправились в кафе «Испанский дом» на проспекте Кирова — нужно же было как-то потянуть время.
В кафе Маринка, перемигнувшись со мною, объявила, что так напугалась прошлого своего путешествия по подвальным мирам цирка, что сегодня хочет прийти туда веселой.
— На поминки? — мягко уточнил Фима.
Маринка задумалась лишь на секунду.
— Фима, прекратите, пожалуйста, — сказала она, — мы же знаем, что мужчинам не нравятся угрюмые женщины. Не думаю, что Аркадий Павлович был исключением из правила.
— Ты намекаешь, что после смерти у него вкусы не должны были измениться? — тихо спросила я и зажала рот рукой, потому что почти уже не могла сдержать смех. — Ну ты, мать, даешь!
Маринка вздохнула и пожелала выпить немножко «Катнари».
С этого и начали.
Когда времечко подтикало к девяти и настала пора собираться, у нас с Маринкой было распрекраснейшее настроение, а Фима сидел хмурый и чем-то недовольный. Я не стала ему откровенно сочувствовать: за удовольствие общаться второй день подряд с двумя такими замечательными девушками нужно же хоть как-то платить? Тем более что его никто не заставлял рулить, мог бы и такси нанять.
Мы вышли из кафе и стали грузиться в Фимочкин «Ауди», когда на улице уже совсем посветлело от фонарей и витрин. Помня о вчерашних событиях, Фима вел машину очень осторожно, и мы подъехали к цирку без потерь и происшествий.