За Темными Лесами
Шрифт:
— Тебя как зовут? — спросила она.
— Прутик, — не раздумывая, ответил он и тут же пожалел об этом.
— Что такое? — заревела маманя. — Он сказал слово? — И она изо всех сил толкнула его в грудь. — Значит, ты — болтун?
— Прутик-прут-прут-прут-прут, — зачирикал мальчик, стараясь по возможности, изобразить птичий щебет. — Прут-прут-прут-прут!
Мэг обняла Прутика за плечи.
— Давай назовем его Прутиком, — улыбаясь, сказала она матери.
Маманя, прищурив глаза, метнула на мальчика
— Еще одно слово, и тебе конец. Сразу голову тебе оторву.
— Прутик будет вести себя хорошо, — заверила ее Мэг. — Ну давай, мальчик, пойдем поиграем! — приказала она Прутику.
Женщина-трог, уперев руки в бока, наблюдала, как Мэг тащит живую игрушку за собой. Прутик не поднимал головы.
— Я за ним послежу, — сказала она, обращаясь к дочке. — Это я тебе обещаю.
Девочка поволокла Прутика по тоннелю, и угрозы мамани постепенно стихли вдали. Там были и лестницы, и уклоны, и скаты, и узкие спуски, которые вели все глубже под землю. У Прутика екнуло сердце, когда он подумал, с какой силой давят на них породы, залегающие сверху. А что если они обрушатся и придавят их всей своей тяжестью?
Внезапно витиеватая дорога кончилась. Прутик огляделся, дрожа от изумления. Они оба находились в огромной пещере.
Мэг отпустила его волосы.
— Тебе тут понравится, Прутик. У нас, злыднетрогов, никогда не бывает ни жарко, ни холодно. Ни снега, ни дождя, ни ветра. И ядовитые растения тут не растут, и дикие звери не водятся…
Сам не зная почему, Прутик схватился за зуб, висевший у него на шее, и слезы покатились у него из глаз.
«Ни ядовитых растений, ни диких зверей, — подумал он. — Но здесь нет неба, нет солнца и луны…» Девочка грубо толкнула его в спину, и Прутик пошагал дальше. «И свободы нет…»
Как и тоннель, пещера была освещена приглушенным светом. Дно пещеры было истоптано до блеска ногами многих поколений трогов. Где-то высоко над ним виднелся потолок. Сплетаясь в вышине, как огромные шишковатые колонны, узлились корни мощных деревьев.
Прутик подумал, что растения здесь похожи на зеркальное отражение Дремучих Лесов — Дремучих Лесов зимой, когда деревья обнажены и похожи на скелеты.
Корни, омытые приглушенным светом, вились и пересекались в полумраке. Прутик сделал вдох и замер от удивления. Он ошибся! Свет не лился на корни деревьев: они сами излучали сияние!
— Прутик! — рявкнула Мэг, когда он отошел от нее, чтобы поближе рассмотреть свечение.
Белый, желтый, бежевый… По крайней мере, половина длинных толстых корней светилась сама по себе, то вспыхивая, то замирая. Прутик положил руку на одно корневище. Оно слабо пульсировало и было теплым.
— Прутик! К ноге! — громко скомандовала девочка.
Мальчик оглянулся. Слушаться и молчать! Он хорошо помнил приказ. Прутик
Мэг погладила его по головке.
— Тебе интересно, что это за корни? — спросила она. — Они дают все, что нам нужно.
Прутик кивнул, но не сказал ни слова.
— Прежде всего, свет, — пояснила Мэг, указывая на мерцающие корни. — И еда. — Она отломила два нароста с волокнистого корневища и один из них ловко сунула себе в рот. Другую шишечку она протянула Прутику, который безо всякого энтузиазма глядел на нее.
— Давай ешь! — приказала она, и, когда Прутик знаками показал ей, что не желает это пробовать, пригрозила: — Я маме скажу!
Нарост оказался хрустким и неожиданно сочным. На вкус он напоминал жареные орехи.
— М-м-м-м-м, — промычал Прутик и демонстративно облизал губы.
Мэг улыбнулась и пошла дальше.
— Вот эти корни мы высушиваем и мелем из них муку, — пояснила она. — А эти — рубим, вымачиваем, а потом делаем из них бумагу. А эти идут на дрова. А эти… — начала она, останавливаясь у вздувшихся корневищ цвета свежего мяса. — Я и не знала, что они — дикорастущие. — Девочка повернулась к Прутику и оглядела его с головы до ног. — Прутик, — властно произнесла она, — Запомни: эти корни нельзя есть.
Наконец они подошли к месту, где большая часть корней была срезана. В этом просвете виднелось темное озерцо. Оставшиеся корни веером расходились в разные стороны, затем, переплетаясь, устремлялись вверх, образуя куполообразный свод. А внутри громоздились друг на друга массивные капсулы: каждая висела отдельно, но соединялась с соседней. Шарообразные темно-желтые капсулы с маленькими темными лазами образовывали огромный холм, местами до пяти этажей в высоту.
— Это — Трогвилль, — сказала девочка. — Тут я живу. Пойдем со мной.
Прутик улыбнулся. Девочка перестала таскать его за волосы. Значит, она начала доверять ему.
Капсулы, как выяснил Прутик, были сделаны из толстых бумажных листов, похожих на материал маманиного платья, только покрепче. Пол затрещал у Прутика под ногами, когда он споткнулся о порог при пересечении коридоров. Прутик постучал по закругленной стене, и эхо гулко раскатилось по проходам.
— Не смей этого делать! — резко одернула его Мэг. — Ты мешаешь соседям!
Капсула Мэг была расположена в левом верхнем углу этого огромного муравейника, и внутри она была значительно больше, чем казалась снаружи.
Кремовый цвет, лившийся от корней, мягко освещал стены. Прутик принюхался: в воздухе витал какой-то аромат, слабо напоминавший запах корицы.
— Ты, наверно, устал, — объявила Мэг. — Вот тут будет твое место, — сказала она, указывая на корзинку. — Маманя не любит, когда всякая живность спит в моей постели. — Девочка озорно хохотнула. — А я люблю. Давай, прыгай сюда! — позвала она, похлопав по краю кровати. — Я ей ничего не скажу, если ты, конечно, сам себя не выдашь! — И она залилась громким смехом.