За тридцать тирских шекелей
Шрифт:
Освещенные светом фар, два мужских силуэта на краю котлована резко махали руками и что-то грозно кричали на иврите. Похоже, требовали подняться наверх. Один из них держал наготове автомат. Трофимов поднял руки еще выше.
– Я советский ученый! У меня нет оружия! – крикнул он и, оскальзываясь, с трудом стал подниматься по склону. – Уберите, пожалуйста, фонарь!
Как ни странно, его послушали, и луч света опустился, освещая ему дорогу. Несомненно, это был жест доброй воли, и Трофимов приободрился.
– Я советский ученый, – повторил он, с трудом
– Сержант Гельман, иерусалимский округ полиции! – представился по-русски тот, что был повыше. – Что вы здесь делаете?
Его напарник подал знак рукой, и стоявший в нескольких десятках метров полицейский автомобиль подъехал поближе.
– Я участник международной конференции, проводимой Иерусалимским университетом… Сегодня я выступал с докладом…
– Боюсь, что тут уже несколько веков никто не выступал, – сержант указал на темный провал. – Где же ваши слушатели?
– А, ну да, конечно. Разумеется, конференция была в университете. Здесь я просто гуляю.
– С вами кто-то был?
«Может, они его не видели?» – с надеждой подумал Иван. Он понял, что рассказ о его собеседнике – это прямой путь в сумасшедший дом.
– Нет, никого, – ответил он.
– И у вас есть с собой документы?
– Да, конечно! Сейчас…
Трофимов достал из внутреннего кармана загранпаспорт и протянул его полицейскому. Тот бегло взглянул в документ и закрыл его, но владельцу не вернул.
– Странное время и место для прогулки! – сказал он. – Разве организаторы конференции вас не проинструктировали, как себя вести на Святой Земле? Вы с кем-то встречались здесь?
– Нет, нет! – поспешно ответил Иван. – С кем я мог встречаться? Я никого тут не знаю… Да и раскопки не место для встреч… Просто я историк, старинный город меня заинтересовал…
Он понимал, насколько неубедительна его речь, но что оставалось делать? Даже более мелкие недоразумения в загранкомандировках порой ставили крест на карьерах учёных. И не только учёных.
– Когда я спустился туда, было еще светло, но я так увлекся, что не заметил, как пробежало время… Я ничего плохого не сделал!
Даже самому себе голос показался противным: каким-то виноватым и жалобным.
– Вам придётся проехать с нами в участок! – решительно объявил сержант Гельман. – Возможно, там вы сможете более внятно объяснить, чем занимались ночью в археологических раскопках!
– Зачем в участок? Я же все рассказал… Отвезите меня в кампус, там подтвердят мою личность… Профессор Крайтон, профессор Бреннер – это ученые мирового уровня, они мои друзья…
– Оружие есть? – перебил сержант. – Колющие, режущие предметы?
Его напарник, не дожидаясь ответа, подошёл к Ивану,
– Пройдите в машину! – вежливо, но настойчиво приказал сержант. Трофимов обречённо вздохнул и повиновался. Когда он садился в салон, полицейский придержал его голову, чтобы не ударился о кузов. Это был первый жест подневольности. Впереди их должно быть много. Когда дверца захлопнулась, Иван почувствовал, что домой он вернется не скоро…
Через десять минут машина остановилась у ворот полицейского участка, ограждённого по периметру высоким бетонным забором с вьющейся поверху спиралью колючей проволокой и прожекторами. Задержанного провели через КПП, и решётчатая дверь с противным лязгом закрылась за его спиной, словно подчёркивая призрачность свободы. Пройдя в сопровождении полицейских по небольшому коридору, Трофимов оказался в довольно просторном зале, разделённом почти пополам решёткой от потолка до пола. Здесь было светло. Справа за огромным стеклом дежурный разговаривал по телефону. Чем-то сильно воняло. Запах был такой, как от бродяг на вокзале. Трофимова чуть не вырвало. Сдерживая позывы тошноты, он огляделся и быстро нашёл источник зловония: за решёткой сидели на полу три худощавых юноши с длинными как у панков, давно не мытыми, лоснящимися от жира волосами. Кожа их была смуглой то ли от природы, то ли от въевшейся грязи.
Щёлкнул электронный замок на решётчатой двери.
– Проходим, проходим! – поторопил сержант, прикрывая нос платком. – За дверь и направо!
Они снова оказались в узком коридоре, поднялись на второй этаж и остановились у двери одного из кабинетов. «Инспектор», – прочел Иван одну из двух надписей: на иврите и английском. Сержант постучал и зашёл внутрь, напарник остался с Трофимовым. Он стоял в двух метрах и внимательно следил за каждым движением задержанного. Через несколько минут дверь снова открылась, и сержант позвал их войти.
За столом в кабинете сидел седовласый полицейский в форме, по возрасту старше и солиднее Гельмана с напарником. Инспектор внимательно рассматривал раскрытый паспорт Трофимова, но на его владельца не обратил внимания, даже головы не поднял.
– Всё, что есть в карманах, выкладывайте сюда! – показал сержант на поднос на небольшом столике у стены.
Иван принялся выкладывать содержимое: носовой платок, чёрный кожаный кошелёк, маленькая расчёска в чехле, коричневый блокнот с вложенной шариковой ручкой…
– Вроде всё, – сказал он.
– Вроде? – подозрительно спросил сержант. – Я проверю!
– А, вот ещё…
Трофимов покопался в карманах и извлёк монету.
– Сувенир…
Сержант сразу помрачнел. На подносе лежала монета, но явно старинного чекана. Это было видно с первого взгляда: по неровностям и крупным деталям изображения, по состоящим из множества отдельных точек буквам, по изрядно побитому во многих местах буртику. Конечно, это чеканка первого века, когда еще не научились прорабатывать мелкие детали.