Шрифт:
Канал грозил рухнуть. Подписчики бежали пачками, не оставляя обратного адреса и жалкого лайка. Неумолимо приближалась его интернетная смерть
Отец бубнил бесконечные нравоучения, что не плохо бы и работу на лето подыскать, и устали они с матерью от его безделья. Ой да, что бы понимали. Он и так пытается зарабатывать, ну не пошла тема. Ну бывает. А столько ж мыслей было. Вот, думал, крутанусь сейчас, стану крутым блогером, наварю бабла. Ну и отца тогда можно заткнуть сразу. Это у них до сих пор, как при коммунизме: завод,
Никитос потянулся, упруго выкатился из-за стола, решил устроить пробежку на короткие дистанции: с кружкой до кухни и обратно. Мать хлопотала у плиты, что-то аппетитно шкворчало из-под крышки. От запахов повело в животе.
– Мам?
– Ой, Никитушка. Выспался?
– Ты чего дома, мам?
– Да что-то нездоровится, взяла отгул на сегодня. Яишенки тебе пожарила, с колбаской, как ты любишь. Будешь?
– Баб Аня звонила, – мать устало опустилась на стул. – Что-то сердце, говорит, пошаливает. Съездил бы ты к ней, Никитушка.
Точно! Ба!
Бабушку свою Никита любил, мозг, в отличие от отца, она не выносила, работой не напрягала, утром встал – у неё уже и пирогов на столе разложено, и за молочком по соседкам сбегала. Далеко только, связь через раз ловит, не то, что в интернет выйти, дозвониться-то чтобы, точку искать надо. Ну чтоб не скучно было, можно Маринку взять. Она хоть и дура-дурой, зато ох, горячая. Как бабкины пироги с утра. Никита аж зажмурился и мысленно слюнку сглотнул.
Опять же, можно видосов наснимать, потом на канале трэвел-шоу намутить. Глядишь, подписчиков прибавится. Места там мутные, бабка в детстве ещё страшилками пугала. В общем, решено было ехать.
На дорогу убили почти день. Маринка готова была удивляться каждому алкашу в электричке, каждому жуку на стебле травы. Дура, что с неё. «Бросать её надо», – думал Никита.
До деревни добрались к вечерней дойке. Никита с детства помнил, как отмеряется время в деревне и, каждый раз приезжая сюда, автоматически переходил на местную систему измерений
– Вот нанимаешь, например, мужика огород тебе перекопать, или, не знаю, дверь починить, сразу договариваешься в бутылках. Мы вон бабке спиртягу отправляем, на весь год хватает. Я доставщик валюты! – Широко улыбаясь, позвякивал склянками в рюкзаке Никита. Маринка прыскала в ладошку, морщила конопатый нос.
Бабуля полола грядки в огороде.
– Ба! – крикнул Никита.
Резко обернулась, всплеснула руками, заспешила гостям навстречу. «Постарела», – отметил Никитос, потемнела как-то, загорела. Наверное, на солнце весь день…
– Ой, родненький, Никитушка, приехал, мой хороший… Ой… – осеклась бабуля, разглядев Маринку. Никита расхохотался, такой реакции и ждал. В деревне, чай, не каждый день красоту такую неземную встретишь. Волосы зелёные, будто месяц не мытые, кольцо в носу, ногти чёрные, шорты драные.
– Невесту привез? Хорошо, хорошо, пора бы тебе, Никитушка, остепениться уже. А то всё по интернетам сидишь своим. – Бабуля цепко осматривала Маринку.
«Как корову на рынке,» – подумалось Никите. Маринка потупилась под бабкиным взглядом, покраснела вся, даже толстый слой штукатурки не помог.
Гостей ба ждала, пироги отменные напекла, с черёмухой, шаньги с картошкой да малиной, молочко парное, только от соседей принесла. Никита такое не пил, а вот Маринка наворачивала с такой жадностью, будто сейчас изо рта вырвут. Бабуля добродушно посмеивалась, гладила Маринку по голове.
– Ешьте, детки, ешьте. Завтра я вам щей зелёных наварю, кисленка вон вытянулась уже, перепечей с пестиками навертим. Баньку я вам затопила, помоетесь с дороги да ложитесь, устали чай.
Ох, хороша была банька. Маринка охала и извивалась под веником, оглядывалась призывно, дура-дурой, а формы – что надо.
После баньки пили травяной чай с прошлогодним мёдом. Волосы маринкины вились мелкими кудрями без укладки, веснушки теперь горели звёздами на чистом носу, а кожа была белая и тонкая, как крыло бабочки-капустницы.
***
Утром он проснулся от тихих разговоров в кухне. Солнце било в окна избы, шуршали ходики на стене, билась муха в стекло. Где-то на дальнем поле мычали коровы.
Маринка уже встала, помогала ба лепить корзинки из теста под перепечи. Выходили они у неё страшные, растяпистые, форму не держали, ба посмеивалась в себя, показывала Маринке, как правильно защипывать края, рассказывала какие-то местные страшилки про заброшенные капища, кровожадных русалок, водяных, призраках, что бродят в здешних местах. Никита знал эти сказки с детства. Маринка же слушала, раскрыв рот и забыв про многострадальные перепечки.
День обещал быть знойным, решили сбегать на речку, пока не распалилось. Бабка смотрела вслед в окно, что-то пришептывала. Качала головой.
Шли полем. Трава уже вытянулась, щекотала голые ноги. Маринка, конечно же, надёргала яркое разноцветье, сплела венок, хотела нахлобучить на Никиту, но тот только недовольно дернул головой
Речка журчала неторопливо, сверкала на солнце, слепила глаза. Они долго плескались в прохладной воде, хохотали и дурачились, подняли муть со дна
– Поделишься телочкой?
Никита резко оглянулся, замер прямо посреди речки. Маринка на всякий случай спряталась за спину, выглядывала исподлобья. На берегу стояли трое. «Местные», – подумал Никита. Помнил он их по своим приездам в детстве. Может, они даже вместе гоняли по пыльным улицам или прыгали зимой с крыш дровенника. Воспоминания были призрачными, бестелесными, а вот угроза от этих исходила вполне реальная и осязаемая
Конец ознакомительного фрагмента.