За Уральским Камнем
Шрифт:
— Ольхонские ворота, мы успели, — крикнул мэргэн и указал рукой на ближайший мыс.
Пролив открылся внезапно, как спасительные врата из царства волн. Гонимые течением лодки одна за другой вошли в эти врата, а затем открылась спокойная гладь воды.
— Это Малое море, скоро наш улус, — уже спокойно произнес мэргэн.
Со стороны Малого моря остров Ольхон выглядел гораздо приветливей. Отсюда он смотрелся, как почти ровное плато, возвышающееся над спокойной гладью воды. Небольшие бухты с каменистыми пляжами зазывали лодки для отдыха.
А вот и родной улус. Уютная бухта приняла
Подошел и старейшина рода Когун, он приветствовал мэргэна, как родного брата.
— Брат мой, я рад твоему возвращению. Пройдем ко мне в юрту. Надо о многом поговорить.
Когун был рад возвращению мэргэна. Конечно, и добыча была знатная, и потери среди воинов небольшие, но это не самая главная задача, которая стояла перед мэргэном. Слух о движении русских навстречу солнцу шел намного впереди них. Ранее братскому народу, живущему на Ольхоне, не приходилось с ними сталкиваться. Главной задачей мэргэна было если не дойти, то точно установить, где край земель, что уже принадлежат русским. То, что русских встретили на Ангаре, крайне удивило Когуна. Там проживали народы, платившие братским ясак сотни лет. Старый мир рушился. Он ощутил до сего дня неведомые ему чувства. Страх сковал его тело, растерянность расстроила мысли.
Сейчас, разглядывая вооружение, одежду, справу и другую утварь русских служилых людей, он ясно понимал, что это идет народ, гораздо сильнее его народа. Битвы с ними лишь уничтожат братские народы.
— Где вы встретили русских? — наконец, заговорил Когун.
— На Ангаре, где она сливается с рекой Тасеево, — отвечал мэргэн. — Дальше дорог они не ведают.
— Вы бились с ними?
— Нет, господин. Их было шестеро, и они напали на стойбище коттов. На обратном пути к лодкам были убиты.
— Погибнуть от руки рыбака может только плохой воин, — авторитетно заявил Когун.
— Котты напали из засады и закидали их рыбацкими острогами, но русские все ровно изрубили их много раз больше, — возразил мэргэн.
— Взгляни на их сабли, — не сдавался старейшина, — они почти прямые и уже наших. Если хорошо ударить, то она может сломаться.
— Если ты считаешь русских плохими воинами, то с нами пришел русский. Пускай с ним сразятся наши лучшие воины, — пошел на хит-рость мэргэн, устав от споров.
Князь Шорин вошел в круг вместе с противником. Братский был силен как медведь, лицо покрыто сабельными шрамами. По всему, он был опытным и смелым вином. Постарался старейшина рода, отыскал бойца, лучшего из лучших на Ольхоне. Им строго наказали биться до первой крови. В руке у Шорина казацкая сабля, у братского — кривая монгольская. Собралось много народу, казалось, все население улуса, жаждя зрелища, окружило бойцов.
Схватка — зрелище неповторимое, слабонервных среди зрителей нет, ревущая толпа замолчала сразу, как лязгнули сабли. Бойцы кружили, редкими ударами изучая друг друга. Толпа зашумела, явно недовольная началом боя. Шорина вдруг охватило чувство злобы и досады. Оно росло, охватывая все его существо. Досадные мысли пришли на ум:
— Князь,
Шорин пошел в атаку. Прямые рубящие удары посыпались на братского. Тот, практически не отступая, стал легко их парировать. Со стороны толпы послышался смех.
«Ну а теперь получи первую кровь!» — промелькнула мысль.
Тут же последовал резкий прямой выпад, короткий мах, и из рассеченного носа противника хлынула кровь. Следом второй мах, и в результате сабля плоскостью ударяет в темя братского. Не более секунды, и живой, оглушенный противник с разрубленным носом рухнул на землю.
Когун был старый воин и понял все. Князь даже не почувствовал противника. Поставь против него два, три бойца, и он заколет всех, как баранов. А если русских будет сотня, а то и две? Закованные в латы, с пушками, ружьями они просто уничтожат весь его народ.
Старейшина рода Когун пригласил князя Шорина к себе в юрту для беседы. Кроме них, в юрте еще был старый шаман по имени Награйбоо, самый уважаемый на Ольхоне.
— Мы с тобой люди разных племен и верований, но одного звания, — начал беседу Когун. — Мой народ велик своим прошлым. Сам Чингисхан бывал у нас на Ольхоне, разбивал свой стан и оставил здесь большой таган с котлом и лежащей в нем лошадиной головой. Этот таган с лошадиным черепом до сего дня стоит у скалы Бурхан. Твой народ велик настоящим. Он идет бесстрашно сквозь сибирские дебри. Ответь мне, зачем?
— Русские пошли войной на Сибирь по повелению своего царя. Цель любой войны — богатство, а богатство Сибири — это мягкая рухлядь. Ее может дать только охотник в виде ясака или промысловый в виде пошлины. Как видишь, у русского и сибирца одни условия. Но царь не просто берет ясак, он обеспечивает защиту, и то не пустые слова. Каждый год уходят русские дружины в степь. В жарких схватках бьют они ворога, и те не могут одолеть нас.
— А теперь ответь, князь, на самый главный вопрос, — продолжил разговор Когун. — Что ждет в будущем братские народы?
— Русские пришли на Енисей. На его берегах построят города. Потом они пойдут дальше. Твои дети увидят их здесь. Если они примут их и назовут братьями, то для них настанет будущее, если нет, погибнут в битвах.
Неожиданно заговорил старый шаман Награйбоо.
— Русский, я вижу, что твои речи честны. Ответь, откуда у тебя знак великого Бату-хана?
— Его передала мне супруга, до замужества Анна Алачева, княжна белогорских остяков, — отвечал Шорин.
— Что ты о ней еще знаешь? — шаман сильно волновался. — Бог Рача?
— Она оказалась жрицей бога Рача, — понял подсказку князь. — Я не смог ее защитить, и сейчас она покоится рядом с ним.
Шаман снова замолчал и казался спящим. Чуть заметная улыбка смягчала его лицо. Снова заговорил Когун.
— Я рад, что ты пришел к нам. Все говорит за то, что тебя привели боги. Мы построим тебе деревянную юрту, куда можешь привести жену, выбрав любую нашу красавицу. Будешь учить наших юношей грамоте и воинскому делу. А самое главное, рассказывай им о русских, чтобы встретили их как братьев!