За Веру, Царя и Отечество
Шрифт:
А задача была и впрямь тяжелейшая. Укрепления на Украине противник совершенствовал 9 месяцев. Когда кайзер посетил участок Южной армии (против русских 7-й и 11-й), он пришел в восторг и объявил, что таких позиций не видел даже на Западе. А австрийцы были настолько уверены в неприступности своих рубежей, что даже устроили в Вене выставку, где демонстрировались макеты и снимки оборонительных сооружений как высшие достижения фортификации. За неделю до русского наступления Фалькенгайн и Конрад обсуждали, не опасно ли будет снять еще несколько дивизий в Италию для развития успеха. И решили - не опасно, такую оборону русским не прорвать. Она состояла из 3 полос, отстоящих друг от друга на 5 и более км. Самой сильной была первая из 2-3 линий окопов, общей глубиной 1,5-2 км. Основу ее составляли опорные узлы, в промежутках - сплошные траншеи, подступы к которым простреливались с флангов, на всех высотах - доты. От некоторых узлов шли вглубь отсечные позиции, так что и в случае прорыва атакующие попадали в "мешок". Окопы были с козырьками, блиндажами, убежищами, врытыми глубоко в землю, с железобетонными сводами или перекрытиями из бревен
Главные удары предусматривались силами 8-й армии. Один - на Луцк и дальше на Ковель. Севернее его поддерживала группа Зайончковского из 30-го и 5-го кавалерийского корпусов, а еще севернее наносился второй удар маневренной группой Гилленшмидта - 4-й кавкорпус с 46-м армейским должны были прорваться на Ковель через Маневичи. Противник здесь попадал в клещи и должен был бы отступать. А при этом покатился бы назад и на участке соседей - 3-й армии Западного фронта. Но чтобы враг не смог маневрировать резервами, Брусилов предусмотрел наступление на всем 450-километровом пространстве фронта. Вспомогательные удары нацеливались 11-й армией на Броды, 7-й на Галич, 9-й на Черновицы и Коломыю. Брусилов исходил из того, что полностью скрыть подготовку к наступлению невозможно - но запутывал противника, не позволяя ему определить, какой удар будет главным. Кстати, само по себе одновременное наступление в нескольких пунктах не было "изобретением", такую тактику уже применяли и французы, и немцы, да и Алексеев готовил одновременные удары на трех фронтах. Но Брусилов использовал этот опыт, углубил и усовершенствовал. Корпусам, которые не войдут в армейские ударные группировки, приказывалось готовить свои участки прорыва. И таким образом подготовка велась на 13 участках, армейских и корпусных. Оборудовалось и 20 ложных участков.
Полководческий гений Брусилова заключался в том, что он одним из первых понял: в тех формах, которые приняла война, залог успеха лежит не только в области стратегии и общего количества материального обеспечения, а еще и детальной, грамотно продуманной и четко отлаженной организации причем организации на всех уровнях. И операции предшествовала гигантская по масштабам "черновая" работа как главнокомандующего, так и его подчиненных. Общий срок подготовки занял 1,5 месяца, и штабом фронта были выпущены подробнейшие методические указания, в каких направлениях ее вести. На всех участках прорыва осуществлялись огромные инженерные работы, которыми руководил талантливый инженер ген. Величко (репрессирован в 1929 г.). Траншеями шло сближение с противником на 100-200 м, чтобы преодолеть расстояние одним броском. Заранее оборудовались артиллерийские позиции, командные и наблюдательные пункты, в том числе и запасные.
Особое внимание уделялось разведке. Была произведена аэрофотосъемка всего неприятельского фронта, с помощью проекционного фонаря снимки переносились на карту, увеличивались, размножались, и каждый офицер получал план своего участка в масштабе 250 саженей в дюйме (около 200 м в 1 см) с точным расположением позиций противника. Сотни наблюдателей круглосуточно следили за передним краем, выявляя огневые точки, батареи, командные пункты. Данные дополнялись агентурной разведкой, опросом пленных и перебежчиков. И все цели наносились на карты, получая номера. Для достижения скрытности войска сосредотачивались в тылах, орудия и парки - в лесах, маскировались брезентом, ветками, травой, что проверялось со своих аэропланов. Но командиры всех звеньев должны были готовиться на местности, выезжали на передовую, а артиллеристы на будущие позиции своих батарей, приборами определяли расстояние до целей, намечали ориентиры, рассчитывали исходные данные для стрельбы.
Атака предполагалась "волнами цепей", но более редких, чем у французов (интервалы 5 шагов вместо 1 - 2). Каждый полк образовывал 4 волны, следующих одна за другой на 150-200 шагов (во Франции 50-70). Первая и вторая волны - с гранатами, дымовыми шашками, приспособлениями для резки проволоки. В каждой роте создавались штурмовые группы "из наиболее расторопных солдат". Новшеством было и движение "перекатами" - первые 2 волны на передовой траншее не останавливаются, а проскакивают и захватывают вторую, где и закрепляются. А третья и четвертая волны проходят через них и со свежими силами атакуют следующую линию. Затыкание "дыр" с помощью резервов категорически запрещалось. Брусилов указывал, что всех дыр все равно не закроешь, а без риска на войне нельзя. Проломить в нужном месте, а в других враг и сам не выдержит, побежит. В тылах всех армий были оборудованы учебные городки с укреплениями, подобными тем, которые предстоит брать, и воины усиленно тренировались по их преодолению.
Очень четко было подготовлено "артиллерийское наступление" - этот термин и родился в Брусиловском прорыве. Никакой стрельбы по площадям каждая батарея знала свои цели, основные и запасные. Для тесного взаимодействия с пехотой артиллерийские начальники должны были находиться при общевойсковых и подчинялись им. Часть
Позаботился Брусилов и о подъеме боевого духа солдат. До них доводились факты зверств на оккупированной территории, обращения с русскими пленными. Произошел и показательный случай с "братанием". Практика таких мероприятий возникла с Рождества 14-го во Франции, и выглядели они довольно фарисейски - вряд ли могла возникнуть "христианская любовь" между французами и оккупантами, насиловавшими и расстреливавшими их соотечественников. По команде офицеров встречались на нейтральной полосе, обменивались символическими подарками и по команде расходились, озираясь, не пальнут ли в спину. Но для русских солдат подобное отношение было невозможно - тут уж если "брататься", то всей душой. Чем и стали пользоваться немцы для внедрения пацифистских настроений. А на Пасху 16-го около 100 солдат пошли "похристосоваться" с германцами, и их попросту взяли в плен. Брусилов объявил об этом в приказе, завершив его выводом: "Все контакты с противником разрешаются лишь посредством винтовки и штыка!"
По свидетельствам всех очевидцев, в том числе и иностранцев, настроение солдат и офицеров накануне битвы было приподнятое. Все горели желанием наконец-то намять бока врагу. Кстати, участвовала в прорыве и Чехословацкая бригада. Чешская дружина была сформирована в 1914 г. из 900 российских подданных. Но по мере того, как противник стал вербовать в войска пленных - поляков, финнов, мусульман, царь ответил адекватно, дружину тоже стали пополнять добровольцами из пленных. И весной 1916 г. в бригаде было 7 тыс., хотя использовали ее отдельными частями, разбросанными по фронту, чтобы оказывать и агитационное действие на чехов и словаков в австрийской армии. Срок готовности Брусилов назначил к 14.5 - но с "ефрейторским зазором". Сам для себя определял на 2 недели позже. А по планам Ставки наступление намечалось 15.6.
Но случилась катастрофа в Италии. Король Виктор-Эммануил и ген. Кадорна обратились к царю, умоляя об экстренной помощи. О том же просил Жоффр. И по всему выходило, что выручать союзников действительно надо,- к середине июня могло статься, что спасать уже некого. К тому же, Италия как-никак, оттягивала на себя почти половину австрийских сил. 24.5 Алексеев запросил Брусилова, не сможет ли он начать раньше. Тот ответил, что будет готов 1.6, но обеспокоился, что при этом противник перебросит против него слишком крупные силы, поэтому просил, чтобы и Западный фронт начал раньше. Однако Эверт считал, что подготовиться не успеет, и Алексеев пошел на компромисс - сдвинул Брусилову начало операции на 4.6, а Эверту на 10.6, чтобы минимизировать разрыв. Ударные группы выдвигались на исходные рубежи всего за несколько дней до штурма, а некоторые батареи лишь за сутки. И начинали пристрелку - отдельными орудиями, одиночными выстрелами, чтобы не насторожить неприятеля. Перемещения осуществлялись по ночам, на дорогах выставлялись регулировщики, следившие за соблюдением правил движения, мерами воздушной маскировки и светомаскировки. И все эти меры дали свои результаты. О готовящемся ударе враг не подозревал, а широкомасштабные инженерные работы именно из-за их размаха восприняли в смысле, что русские зарываются в землю, усиливая оборону. По иронии судьбы 4.6 у эрцгерцога Иосифа-Фердинанда, командующего 4-й австрийской армией, был день рождения. И в этот же день было решено провести в войсках праздник по случаю побед в Италии... Но на рассвете неприятеля "поздравили" русские пушки, загрохотавшие по всему фронту.
В зависимости от важности задач численность армий и приданных им средств была не одинакова. Примерно треть всех сил фронта сосредоточилась в 8-й армии Каледина, на правом фланге. Второй по значению и силам была 9-я на левом фланге. А 11-я и 7-я в центре были небольшими, от них требовалось главным образом сковать врага. Мощность и длительность артподготовки тоже рассчитывалась "индивидуально". Так, на Луцком направлении враг имел очень сильные укрепления, и артподготовка длилась 29 часов, в первый день сражения работали только орудия. Лишь 30-й корпус Зайончковского на второстепенном участке попробовал атаковать, но не продвинулся дальше проволочных заграждений. В 11-й армии Сахарова 6-й корпус ген. Гутора, действовавший на главном (в армейском масштабе) направлении, после 6-часовой артподготовки сразу захватил все 3 линии окопов первой полосы и ряд важных высот, причем против него дрались не австрийцы, а немцы. Атака была спланирована так четко, что их не спасли и глубокие убежища, превращавшиеся в ловушки. Сверху вроде еще грохотало, а русские были уже тут как тут, и укрывшимся под землей оставалось только сдаваться. Или вниз летели гранаты и дымовые шашки. Чуть позже захватил первую полосу и соседний, 17-й корпус Яковлева. Но затем неприятель остановил их контратаками, собрав все резервы и тесня назад. В тяжелое положение попала 16-я дивизия, ее Владимирский и Казанский полки отбивались в занятых укреплениях, не в силах под жестоким огнем ни отойти, ни получить подмогу.