За власть Советов!
Шрифт:
— Политика — искусствовозможного. Напомните мне, кто это сказал?
— Это известное высказывание Бисмарка, — ответил Чичерин.
— Георгий Васильевич, не мне Вам объяснять, что это всего лишь декларация. Вы в Лондоне долго проработали, и знаете тамошних «акул капитализма», как облупленных. Они 4 года воевали, понесли огромные расходы, и теперь ни за какие «коврижки» не откажутся компенсировать свои затраты за счет контрибуций со стороны Германии. А Франция, к тому же, не откажется от аннексии Эльзаса и Лотарингии.
— А почему Вы, Владимир
— С присоединением к Антанте Соединенных штатов людской, промышленный, продовольственный и какой угодно другой потенциал Антанты в разы превосходит потенциал Центральных держав. Думаю, к концу 18 года Центральные державы капитулируют. Готов поставить на это десять против одного.
— Тогда зачем нам заключать с ними сепаратный договор? Дождемся их капитуляции и тоже получим с них репарации. — Высказался Сокольников.
— Российская армия, в том числе и нашими с вами усилиями, товарищи, полностью разложена. Последняя попытка июльского наступления показала, что войска не боеспособны. Процветают анархии и дезертирство. Пока что на фронте затишье, германцы выжидают, чем закончатся дела тут у нас с вами. Толи мы удержимся у власти, толи нас скинут. Если немцы начнут серьезное наступления, армия просто побежит. А наши революционные отряды слишком слабы. Германские дивизии пройдут по ним и не заметят. Вот в таком случае, мы вряд ли удержимся. Нас просто сметут недовольные поражением массы.
Отсюда следует, что срочное заключение договора для нас вопрос жизни и смерти. Причем, это дело вполне реальное. Договор в данное время выгоден и нам и немцам. Мы получаем время, чтобы укрепиться у власти и наладить работу госаппарата, а противник получит возможность перебросить войска на западный фронт. Немцы все еще надеются на победу.
Выгоден договор и австриякам. В империи у них уже натуральный голод. Да и в Германии тоже с продовольствием беда. Мы можем пообещать им поставки продовольствия из Украины. Золота у них нет. Их ценные бумаги нам не интересны. Если продавать, то только за ценные бумаги стран Антанты. И по хорошим ценам. По таким, которые Англия платит за продовольствие Америке.
Если же таких ценных бумаг у них нет, можно обменивать на оружие. Скажем, в Черном море у них без дела болтаются крейсера Гебен и Бреслау. Они там как в мышеловке. Выход в Средиземное море им флот Антанты закрыл. Можно эти корабли взять. Но, по дешевке, за четверть цены, примерно. А на Балтике можно взять новые эсминцы. Британия немецкий флот заблокировала в портах. Только подлодки в Атлантику выходят.
Первое, что нужно сделать, это заключить перемирие, оставив войска на занимаемых позициях. Любое другое требование с нашей стороны только затянет переговоры. Немцы с занятых большой кровью территорий не уйдут.
— Но, они и при подписании мирного договора откажутся уходить с занятых территорий. — Возразил Бонч-Бруевич.
— А пусть их! После поражения в войне кайзера наверняка скинут, и все подписанные им договоры можно будет денонсировать.
— Вы, Владимир Ильич, пишете, что можно уступить Прибалтику немцам и Анатолию туркам. Неужели этот необходимо? — Возмутился Сокольников.
— Не так там написано! Во-первых, мы сами продекларировали право наций на самоопределение. Так что, в договоре можно написать, что поляки, финны, латыши, литовцы и эстонцы определят свой статус на референдумах, скажем, через полгода, а еще лучше, через год после подписания договора. Только нужно записать, что референдумы будут проходить поддвухсторонним контролем с нашей и их стороны.
В Анатоли и в Закавказье — тоже самое. Только в договоре нужно указать, что референдум проводится раздельно в тех областях, где преобладают турки, и в тех, где преобладаю прочие народы. Совершенно очевидно, армяне и грузины под турок не пойдут ни за что. И нефтеносный район Баку должен в любом случае остаться за нами.
К тому же, все это будет действовать только до поражения Германии.
— Но, заключив сепаратный договор, мы сами выведем себя из числа держав — победительниц. И окажемся без репараций. — Выразил мнение Сокольников.
— Ну и черт с ними! Мы же против контрибуций. Нам главное, удержать свое, а чужое нам не нужно. К тому же, нам совершенно необходимо получить годовую передышку для укрепления своих позиций в стране.
Еще вопросы есть? Нет? Ну и прекрасно! Сегодня же Владимир Дмитриевич оформит эти тезисы как директиву СНК на переговоры, а я ее подпишу.
— Разве мы не будем утверждать эту директиву на заседании СНК? — удивился Бонч-Бруевич.
— На это нет времени. Боюсь, у нас будут долгие дебаты, а договор нужно заключить немедленно. Более того, попрошу вас всех соблюдать сугубую секретность о содержании директивы. Никому ни слова! Утечка информации может сорвать договор.
Вы едете в Брест-Литовск, в ставку германцев, а убеждение всего состава СНК я беру на себя. Завтра вечером в Могилев в ставку императорской армии пойдет наш вооруженный отряд. Главный там товарищ Дыбенко. Вы отправитесь с ним. От Могилева направляйтесь в Брест-Литовск. Охрану вам выделит Дыбенко.
— А не мало ли троих человек в делегации для решения столь важного вопроса? — поинтересовался Чичерин.
— Как раз достаточно. Лишние люди — лишний базар! Вас трое членов с правом решающего голоса, решения принимаете большинством голосов. Руководитель делегации — Вы, товарищ Чичерин. Товарищ Бонч-Бруевич — ответственный секретарь делегации. Консультантом по военным вопросам возьмите брата Владимира Дмитриевича, он генерал Генштаба.
Технический состав делегации подберет Владимир Дмитриевич из персонала СНК. Я на очень вас надеюсь, товарищи. Не побоюсь громких слов, но судьба революции зависит от успеха этого дела. Крайне желательно уложиться с заключением договора в недельный срок.