За все, что мы делаем, отвечать будем вместе!
Шрифт:
Отправляю последнюю ложку в рот и весело смотрю на бабушку, которая не может сдержать улыбки, видимо вспоминая, как я в детстве точно так же доедала кашку и смотрела на неё счастливыми глазами, в ожидании поощрения. Время идёт, ну, а вот привычки — не меняются.
Глаза бабушки искрятся и она достаёт из кармана своего домашнего платья сосательную конфетку со вкусом барбариса.
Конфета тут же появляется у меня во рту и я соскакиваю с места, поправляя одежду. Убираю тарелки со стола и быстро мою их под струями холодной и горячей воды,
В принципе, так начинается каждое наше утро вот уже на протяжении нескольких нескончаемых лет. Я расту, совершенствуюсь, а она просто находиться рядом, заменяя мне всех, кого не хватает. И это на самом деле бесценно. Как бы сильно она порою меня не доставала, я сделаю все что угодно, лишь бы эта святая женщина жила и радовалась каждому новому дню.
Ведь, признаться же честно, если бы не она, то кем бы я сейчас стала? Просто девочкой, у которой погибли родители? Да. Но с ней, я знаю, что любима. И я уверена на все сто тридцать процентов, что никто и никогда в жизни не сможет заставить меня ощущать себя такой нужной и значимой. Никто и Никогда.
Заканчиваю с уборкой на кухне и медленно поднимаюсь по маленькой лесенке к себе в комнату.
Тут же переодеваюсь в чёрные лосины, серую толстовку и закрутив незамысловатый пучок на макушке, заправляю постель, аккуратно расправляя синее покрывало по всей длине кровати, покрываю подушку и одеяло.
Достаю скрипку, которая за эти дни, перед концертом мне изрядно надоест и устанавливаю перед собой ноты, чтобы уж точно ничего не упустить и все же исполнить «Каприз» Паганини.
Стою на одном месте часа два, не меньше, вывожу каждую нотку, ловко скользя смычком по струнам.
С самого моего раннего детства меня приучили к музыке. Бабушка мне и по сей день говорит, что я рождена для этого занятия. Не зря же папа моей мамы был величайшим исполнителем музыки на фортепиано. Кстати, в честь его имени назван факультет в нашей консерватории, чем я очень горжусь, особенно, когда чего-то незнаний человек в консерватории пытается узнать, где находиться тот самый факультет и обращается ко мне за помощью, даже не осознавая с кем говорит. Это очень приятно на самом деле, когда ты можешь что-то сказать о таком человеке, и тебе не обязательно для этого указывать кем он приходился тебе при жизни.
Крепче сжимаю смычок, когда он вдруг съезжает и у меня получается фальшь. Ну что же, это знак с выше, что хватит уже мучить несчастный струнный инструмент, который и так претит на себе слишком много. Откладываю ноты в стороны и устало провожу рукой по лицу.
Беннеты уже уехали, а я успела вымотаться и снова услышала, как бабушка что-то делает на кухне. Скоро обед, а я так устала, что не хочу даже есть, точно зная, что после такой нагрузки, мой организм никогда в жизни не примет пищу.
Усаживаюсь в кресло-качалку на балконе и и сложив руки на животе, закрываю глаза.
Люблю
====== 3. Сто причин забыть тебя ======
Комментарий к 3. Сто причин забыть тебя Тема: kerwprod – Боль кричит внутри меня.
Я очень долго писала эту главу, пытаясь как можно насыщеннее описать события сюжета, передать чувства героев и сделать свою работу более качественной.
Я жду отзывов)
POV Деймон
Продираю глаза лишь когда окунаюсь в головой в таз с ледяной водой. Бодрит — не то слово. Это мы с Фариком так в армии делали первое время, а потом привыкли к распорядку.
Выпрямляюсь и тут же накидываю на голову полотенце, быстро вытираясь, чтобы холодные капли не попали на тело.
Мама ещё спит, а я уже на ногах, в принципе, в связи с последними событиями, это самое не подозрительное, что я вообще могу делать.
Как там было в той книжке про любовь, которую читала Кэтти? Есть любовь, но нет взаимности?
Ну да, а я дурак не верил. Я считал, что будут розовые облака и единороги, считал что сделаю все для неё, а она для меня, но в какой-то момент все рухнуло. Может быть, это Господь меня бережёт? Может, он решил просто отвести от меня гниль и беду? Скорей всего. Ему ведь все видно.
Заваливаюсь на кухню и включаю чайник, зная, что могу тем самым разбудить Лили, но меня это сейчас волнует меньше всего. Тянусь к кастрюльке с молоком в холодильнике и с грохотом роняю её на пол, прямо на керамогранит. Млять.
Тут же слышу торопливые шаги и на кухне появляется моя старушка, замотанная в шаль с сонными глазами.
— Сынок?
— Мамуль, — мой голос оказывается сиплым. — иди спать, — мягко улыбаюсь, на сколько это возможно и смотрю на неё строгими глазами, чтобы процесс её «послушания» прошёл ещё быстрее.
— А…?
— Мам, тебе нужно досмотреть сон о полярных мишках, иди, — уже более натянуто цежу я и отвожу от неё глаза.
Лили продолжает стоять, как вкопанная, а потом, на моё удивление, просто разворачивается и уходит. Рад, что мы поняли друг друга.
Быстренько вытираю все что разлил, убираю посуду в мойку и заливаю кипятком пакетик чая, потому что больше из напитков у нас ничего нет. Кладу три чайные ложки сахара и как-то слишком, даже для себя, отрешённо сажусь за стол, будто я в другом измерении и вообще не догоняю, что происходит. Возможно так оно и есть, а может и нет.
Это, как ситуация с Пирс. Возможно она меня все ещё любит, а может и нет.
Только тут я (!) точно знаю, что люблю, люблю так, что даже думать не могу о том, что мстить ей или пакостить. Этого всего не хочется. Хочется поговорить, посмотреть в её гнилые глаза и попытаться там найти хоть что-нибудь похожее на раскаяние, но что-то мне подсказывает, что маленькая невинная Кэтти пошла по рукам и мягкости в ее таких, когда-то детских глазах, уже нет. Там вообще ничего нет, во что я когда-то влюбился.