За все надо платить

Макдональд Патриция

Дилан не ответил.

— Родной мой, я только что говорила с Лукасом. Он считает, что они преследуют нас по личным мотивам. Ты же знаешь, Марк был когда-то помолвлен с другой женщиной. И эта женщина — окружной прокурор. Они просто пытаются отравить нам жизнь.

Вместо ответа Дилан включил радио и настроил приемник на свою любимую станцию, передающую «тяжелый металл».

— Дилан, выключи это! — приказала Кили. — Я с тобой разговариваю!

— А я хочу послушать, — буркнул он.

— Нет, ты меняпослушай.

Нас преследуют несправедливо, но это еще не значит, что мы можем просто так от этого отмахнуться.

Дилан прищурился, глядя в окно, и забарабанил пальцами по колену. Кили протянула руку и выключила радио. В машине наступила тишина. Взгляд Дилана заледенел.

— Как это получилось, что ты мне ничего не сказал о том пистолете?

— А ты не спрашивала! — огрызнулся он.

«Я же тебе не враг! — в отчаянии подумала Кили. — Почему же я не могу поговорить с тобой?» Но она не сказала этого вслух, а только вздохнула и покрепче ухватилась за руль.

— Может, ты мне еще чего-то не сказал? Мне больше не нужны сюрпризы вроде этого.

На лице Дилана промелькнуло виноватое выражение, и Кили похолодела.

— Дилан?

— Нет, теперь ты все обо мне знаешь, — ядовито бросил он.

— Дилан, я тебя предупреждаю: не смей разговаривать со мной в таком тоне.

— А ты не можешь просто вести машину? Я хочу домой.

«В этом наши желания совпадают», — подумала Кили.

— Мы должны заехать к твоей бабушке и забрать Эбби.

Дилан вдруг выпрямился, словно его ударило током.

— Ничего ей не рассказывай.

Кили посмотрела на него.

— О чем?

— Ни о чем. Не говори ей про пистолет. Не хочу, чтобы она волновалась, — решительно заявил он. — Обещай, что ничего ей не скажешь.

Кили нахмурилась. Ей стало страшно при мысли о том, как мало она знает собственного сына.

— Ладно, я ничего не скажу, — обещала она, а про себя добавила: «Пока не скажу», от души надеясь, что больше никому не придется об этом узнать. И в этом их желания совпадали.

10

Ингрид Беннетт по-прежнему жила все в том же скромном, аккуратном домике на тихой улице, который ее муж купил, когда Ричарду было четыре года. Поворот на Соловьиную улицу всегда напоминал Кили о том, как Ричард впервые привез ее сюда — познакомить с родителями и рассказать о предстоящей свадьбе. Она до сих пор помнила, как тогда гордилась собой и как волновалась, надеясь понравиться его родителям. Хотя в студенческие годы она предпочитала носить черное — и практично, и модно, и загадочно! — в тот день она специально надела светло-желтый свитер и даже пошла на немыслимую жертву: отгладила свои синие джинсы.

Кили повернула к дому Ингрид и поставила машину позади ее маленькой белой «Тойоты». С минуту она смотрела на чистенький бежевый домик с подстриженными кустами и лужайкой, с которой опавшие листья были аккуратно

выметены. Ингрид и после смерти мужа продолжала поддерживать безупречный порядок, хотя с каждым годом ей это давалось все с большим трудом.

— Я подожду в машине, — пробормотал Дилан.

Кили удивленно оглянулась на него.

— Ты же знаешь, бабушка захочет тебя повидать.

Дилан с тяжелым вздохом открыл дверцу машины и вылез, не глядя на мать. Он прошел по дорожке к дому, без стука открыл дверь и вошел внутрь. Кили вошла за ним следом. Будь она одна, она бы постучала. У нее были хорошие отношения с Ингрид, но они носили несколько церемонный характер. А вот Дилан всегда уверенно вваливался в дом бабушки, громко окликая ее на ходу и не сомневаясь, что она ему обрадуется.

Кили пересекла крошечную прихожую, постучала из вежливости по открытой двери гостиной и заглянула внутрь. Ингрид сидела в кресле, Эбби ползала у ее ног по большому зеленому ковру, Дилан склонился над бабушкой, а она обнимала его.

— Привет, Ингрид, — поздоровалась Кили. — Как спина?

— Побаливает, — призналась Ингрид. — Мне все время приходится принимать болеутоляющие.

Кили присела на корточки рядом с Эбби. Девочка играла с целой горкой пластиковых игрушек, которые Ингрид держала в доме специально для нее.

— Она хорошо себя вела?

— Конечно, — ответила старуха. — Только везде лазила.

Кили оглядела комнату. Всюду царил идеальный порядок. Каждая статуэтка и корзинка с засушенными цветами стояла на своем привычном месте.

— Извините, — сказала Кили. — У нее такой возраст.

— Да я не против, — заверила ее Ингрид. — Я все понимаю, не беспокойся.

Кили обняла Эбби и чмокнула ее пушистую макушку. Ей вдруг захотелось защитить дочку. Она знала, что Ингрид любит малышей и будет рассказывать о подвигах Эбби всем своим подругам. И все же, когда она говорила об Эбби, в ее голосе чувствовалась сдержанность, моментально исчезавшая, когда разговор заходил о Дилане. Эбби была для нее просто симпатичной девчушкой, а вот Дилана она обожала.

— Чего хотела полиция? — спросила Ингрид.

Кили взглянула на Дилана, который в ответ состроил ей «страшные глаза».

— Они просто составляют отчет о несчастном случае. Вы же знаете, как это бывает.

Ингрид кивнула в ответ.

— Погоди-ка минутку, — сказала она Дилану, поднявшись с кресла. — Хочу кое-что на тебя примерить.

Кили подавила улыбку, заметив тревогу на лице Дилана. Он перехватил взгляд матери, прошептал одними губами: «Опять свитер!» — и закатил глаза. Кили героически старалась не засмеяться. На прошлое Рождество Ингрид связала ему красный свитер с изображением северного оленя. Он надевал этот свитер исключительно в гости к бабушке, причем застегивал «молнию» на куртке до самого горла, а войдя в дом, тут же начинал жаловаться на жару и снимал свитер.