За все рассчитаюсь с тобой!

Чейз Джеймс Хедли

– Дайте нам проехать, Клэнси, – сказал Максисон, бросив на меня взгляд. – Нас ждут в десять.

– Хорошо. У этих парней все в порядке, – сказал он, обращаясь к другим копам. – Пусть проезжают.

В тот момент, когда я на катафалке медленно объезжал заграждение, Клэнси крикнул мне:

– Если вы встретите этого проходимца Кейна, передайте, пусть побыстрее решится проверить нашу бдительность. Надоело жариться на солнце!

– Я попрошу первым делом выбрать себе гроб, – пообещал я. – Мы сочтем за честь взять на себя его похороны!

Копы

довольно расхохотались.

– Ну, как себя чувствуете? – спросил я Максисона.

Он вытер лоб носовым платком. Ему было не по себе.

– Пока все благополучно, – прошептал он.

– Вы слышали, что сказал этот коп? – спросил я, сжав зубы. – Та сумасшедшая около малышки. Вы поняли, что это означает?

– Да, – дрожащим голосом отозвался он.

– Ничего вы не поняли! – со злобой закричал я. – Представьте, если бы на месте мисс Уондерли находилась ваша Лаура.

Я видел, как конвульсивно дернулась его щека, но он ничего не ответил.

Мы подъехали к кованым воротам. Мрачное здание тюрьмы возвышалось перед нами. Солнце золотило серые стены. Это зловещее строение, стоявшее особняком, заставило меня задрожать. Я остановил катафалк возле будки, из которой вышли два вооруженных автоматами копа.

– Привет, Максисон, – поприветствовал моего спутника один из них. – Мы давно ждем тебя.

– Можем мы въехать, Франклин? Мы потеряли много времени из-за ваших постоянных проверок.

– Ничего не поделаешь, – проворчал Франклин. Он уже направился к воротам и в этот момент обратил внимание на меня. Резко развернувшись, он пошел обратно. – Кто этот парень? – требовательно спросил он. У него было плоское лицо с раскосыми, как у китайца, глазками.

Максисон вновь повторил мою легенду. Франклин почесал голову.

– Не знаю, что и делать, – рассуждал он. – У меня приказ Флаггерти не пропускать никого неизвестного. Я никогда не видел этого парня. Не лучше ли мне позвать сержанта?

– Я бы не советовал, – заметил второй коп. – Сержант как раз завтракает. Это может лишить его настроения на целый день.

– Я тороплюсь, – нетерпеливо проговорил Максисон, стараясь не стучать зубами. – У меня масса работы. Уже поздно.

Франклин смотрел на меня, наморщив лоб. Он был в замешательстве. Я просунул голову в окошко. Коп подошел поближе.

– Мы могли бы сыграть партию в карты, – предложил я, понизив голос. – Старик прекрасно справится с этим делом один. У меня имеются кое-какие деньги.

Он довольно улыбнулся.

– Неплохая мысль! Эй, парень, выйди из машины.

Я сделал вид, что замешкался, открывая дверцу, быстро вытащил свой револьвер 38-го калибра и сунул в руки Максисону, который, позеленев от страха, пересел на мое место.

Я спрыгнул на раскаленный асфальт.

– Посмотрим, нет ли у тебя оружия! – со смехом сказал Франклин. – После этого можешь забраться обратно.

Коп похлопал руками по моему телу. Потребуй он расстегнуть мантию, я бы пропал, так как форма охранника неминуемо вызвала бы его законные

подозрения. Но он не догадался это сделать.

– О'кей, все в порядке, – сказал он.

Я вновь забрался в катафалк и закрыл дверцу. Моя левая рука тут же завладела оружием. Я сунул револьвер в карман, чтобы он был у меня под рукой.

Ворота отворились, и мы въехали во двор. И тут я увидел собак. Свирепые псы рвались с цепей, оскалив клыки. Их злобное рычание напоминало волчье.

Наконец мы остановились перед последними воротами. Пять или шесть охранников, вооруженных карабинами, находились по другую сторону. Один из них открыл нам ворота.

– О'кей, Максисон, – сказал он. – Врач уже на месте, так что поторопись.

Я проехал мимо, не обращая на них внимания.

Мы прибыли на место.

5

В просторном зале вскрытия, облицованном белым кафелем, было чисто и прохладно. В воздухе носился сильный запах дезинфекции. Тело женщины, частично прикрытое простыней, лежало на мраморном столе. Ее наголо обритая голова покоилась на маленьком деревянном возвышении. Это было мертвое тело, очень похожее на восковой манекен в музее ужасов.

Доктор, маленький, толстенький, светловолосый человек, мыл руки. Пар от горячей воды заставил запотеть стекла его очков.

– Я закончил, – сказал он, повернувшись в нашу сторону. – Несчастная покончила с собой, проглотив осколки стекла. Хотелось бы знать, где она могла их найти.

Где-то в тюрьме раздался пронзительный, дикий и безрадостный вопль женщины. Можно было подумать, что ее пытали, щекоча пятки. Я сжал зубы. Смех этот был сравним разве что со скрежетом напильника по стеклу. Доктор нахмурился.

– Я подам рапорт, – гневно сказал он. – Ее нельзя держать здесь.

Максисон и я промолчали. Внешне бесстрастно мы смотрели то на доктора, то на мертвую женщину. У меня по спине пополз холодок.

– Давно пора уволить отсюда Эдну Роббинс, – продолжал доктор. – Я не утверждаю, что именно она довела эту несчастную до сумасшествия, но от этой садистки можно ждать чего угодно. – Он обращался ко мне.

– Эдна Роббинс, кто она? – поинтересовался я.

– Шеф охранниц, – ответил он, бросая полотенце в таз. – Впервые здесь? – Он покачал головой. – Это мерзкая женщина. Я не могу тратить время на болтовню… Я немедленно подпишу свидетельство о смерти. Можете забрать его у меня, когда все закончите.

Максисон кивнул.

Доктор двинулся к двери, когда та отворилась и на пороге появилась небольшого роста коренастая женщина с квадратными плечами. Ее светлые волосы отливали медью. Они были собраны в пучок и подвязаны синей лентой. Форма охранницы сидела на ней как влитая.

– Ты закончил? – спросила она доктора голосом, в котором звучали нотки, заставившие вспомнить о скрипе железных петель.

Он что-то проворчал и вышел, не взглянув на нее.

Женщина посмотрела ему вслед, затем сделала знак Максисону.