За все в ответе
Шрифт:
П л а т о н. Ложку.
К л о к о в. Давайте сделаем несколько фото. Надеюсь, вы часто вспоминаете завод, свой станок? Станьте так, словно вы задумались.
П л а т о н. Мысли не сфотографируешь.
К л о к о в. Ну, тогда возьмите пенсионную книжку и посмотрите на нее так, будто вам подарили огромную радость. И спокойную старость.
П л а т о н. Не подарили — заработал. И не в ней радость и покой.
К л о к о в. Не могу же я сфотографировать, как вы ложку стругаете, это не кадр.
П л а т о н. Сколько тебе платят?
К л о к о в. А что такое?
П л а т о н. Я тебе все выкладываю, а ты таишься.
К л о к о в. Сто пятьдесят.
П л
К л о к о в. Бурбон. (Хочет уйти.)
Навстречу ему — Т а н я.
Т а н я. Здравствуйте.
К л о к о в. Привет.
Т а н я. Виделись с отцом? Не подходит? Отрицательный тип, да?
К л о к о в. Почти.
Т а н я (улыбнулась). А я в героини для вашего очерка не гожусь?
К л о к о в (тоже улыбнулся). Думаешь, заинтересуешь читателя?
Т а н я. Я будто специально готовила себя для вашего очерка. А что? Школу окончила с медалью и пошла работать на завод…
К л о к о в. Баллов не хватило?
Т а н я. Даже документы никуда не подавала.
К л о к о в. Интересно.
Т а н я. Зайдете в цех, на доске Почета (жест) — мой портрет.
К л о к о в. Интересно.
Т а н я. Люблю литературу. Толстой, Достоевский, Джек Лондон, Фицджеральд, Сент-Экзюпери, Распутин, Гончар, Загребельный…
К л о к о в. Интересно.
Т а н я. Мечтаю стать стюардессой, взглянуть на планету с высоты полета лайнера. Люди оттуда будут казаться мне точечками, и даже вы, корреспондент, со своим аппаратом покажетесь мне чем-то вроде божьей коровки, муравья или даже блохи.
К л о к о в (сдерживает возмущение). Слишком много болтаешь. Ну, до встречи.
Т а н я. Надеюсь, ее не будет. (Прошла несколько шагов вслед за корреспондентом, имитируя его походку.)
Затемнение.
Раннее утро. П л а т о н, как всегда, что-то мастерит. Входит К р я ч к о.
К р я ч к о. Не спится? Я тоже не сплю. Представляешь — во всем мире люди спят, а пенсионеры, словно совы, глаза выпучили, не спят. А если и переворачиваются на другой бок, то тихо, чтобы других не разбудить. (После паузы.) Вчера я позавидовал было, Что Павлик на работу поехал, а мой бездельничает. А оказывается, все не так… Павлик, оказывается, женился и ты его прогнал… Он жену привел, а ты их — из дому. Я своего пьяницу терплю, а ты трезвых — со двора… Сына — из дому! Дикий ты человек! Зашибать копейку ты, может, и научил своих детей, а вот чтобы полностью подчинить их своему авторитету — то уж пас! Что касается копейки — ты царь, а вот чтобы детьми управлять — пас! У нас, родителей, по отношению к ним столько же прав, сколько у английского короля: что напишут, то и читай! Вон мой два года не работает, а я что? Побить — уже не осилю. Голодом взять — мать накормит. А ему что: сорочка, джинсы, бутылка «чернил» — и кум королю!
П л а т о н. Перед детьми один раз спасуй, в другой они тебя и спрашивать не будут.
На крыльце появляется Л и д а.
К
Л и д а. Не надоел вам этот въедливый сосед?
П л а т о н. Да я уж и привык к нему, как к хронической болячке. Разбудил он тебя?
Л и д а. Я крепко сплю, если знаю, что спешить некуда.
П л а т о н. Выходит, любишь поспать: куда человеку спешить, если он вольная птица.
Л и д а. У меня тоже работенка не из легких.
П л а т о н. Так ты работаешь? А я и не знал.
Л и д а. Работаю.
П л а т о н. По какой же специальности?
Л и д а. Моя специальность — жена. Сложная специальность.
П л а т о н. Впервые слышу такое.
Л и д а. Уметь любить своего мужа не так уж просто и не так легко.
П л а т о н. А ну, давай примеры, как говорил один корреспондент.
Л и д а. Взять хотя бы нас о Петром. Что бы у него на работе ни случилось, он знает: дома его ждет мир, уют и тепло. Я изучила его привычки, его вкусы. Знаю, какой костюм ему нравится, какую сорочку приготовить, какой завязать галстук. Знаю, какие книги ему по душе, угадываю, что бы он хотел на ужин, на обед, на завтрак. Какое любит освещение, какой цвет терпеть не может. Он выбирает для меня платье, туфли — я разрешаю. Ему нравится это делать, а я рада вдвойне. Он часто подолгу задерживается на работе. Но, как бы поздно он ни пришел, всегда его ждет крепкий, горячий, по всем правилам заваренный чай. Ему не придется самому рыться в буфете, искать сахар, хлеб, масло, варенье. Я ему все приготовлю, все поставлю на стол, покрытый белой хрустящей скатертью. Если вернется раздраженный, опечаленный или возмущенный — на работе всякое бывает, — нужно уметь его успокоить. Согреть душу. Думаете — мещанская философия?
П л а т о н. Собрался я было подумать.
Л и д а. Если мужчина знает, что в тылу у него, то есть дома, все в порядке, он и на работе будет больше стараться. (Улыбнулась.) Вот бы завести такой порядок: когда человека берут на работу, требовать характеристику не только на него, а и на его жену. Потому что, если жена у него злая, бездельница или неряха, какой из него работник! Голова его одним будет занята: что там ждет его дома?
П л а т о н. Твоя лекция мне, Лида, понравилась. Аплодировать не стану, а вопросики есть. Получается так, что жене и работать-то не нужно? Пусть в тылу старается?
Л и д а. Именно в тылу и есть ее настоящая работа.
П л а т о н. А чтобы помочь мужу для семьи деньги заработать?
Л и д а. Иной раз заработать восемьдесят рублей втрое легче, чем крутиться с утра до вечера дома. Жаль только, не все женщины имеют такую возможность, приходится и им идти на трудовой фронт. (После паузы.) Крячко знает о Павлике?
П л а т о н. Правды не утаишь.
Л и д а. А может, Павлик завтра же и вернется.
П л а т о н. Не вернется.
Л и д а. Откуда вы знаете?
П л а т о н. Характер его знаю. Сын.
Пауза.
Л и д а. Пойду на озеро. Искупаюсь.
П л а т о н. Осторожно, там глубоко.
Л и д а уходит.
(Бросил мастерить, садится на стул. Теперь видно, что он утомлен.) Думал, у меня дети послушные… А Павлик… (Берет куртку, снова вешает на стул.) То ли недоглядел чего… то ли не понимаю я их, молодых?..