За все в ответе
Шрифт:
П е т р. Послушать вас, так за каждую мелочь — под суд?
П л а т о н. Труд человеческий как свой ценить надо! Человека ценить и себя!
Лида наливает Петру и Платону пива.
«Жильцы»!.. А можно их иначе назвать, а то ведь они налоги платили, чтобы вас в институтах учить… Выучили, а вы их — в шум и в гам на Качаловскую…
Л и д а. Выпейте, ораторы.
П е т р. Я аудитория, а оратор у нас один — отец.
П л а т о н. Есть такие, сынок, которые мне разные прозвища придумывают —
П е т р. Пора кончать диспут.
П л а т о н. Пора… (После паузы.) Пока не поздно, сынок, напиши куда следует… Напиши: ошибся. Сознайся, что ошибся. Пусть строят не там… Сядь и напиши.
Л и д а. Так просто — сядь и напиши.
П е т р (удивленно). О чем писать?
П л а т о н. Пиши, что жить там людям нельзя. И докажи.
П е т р. Хорошенькое дело! В строительство уже вложены десятки тысяч рублей. Призываете быть скупыми, а тут — тысячи на ветер. Кто нам такое позволит?
П л а т о н. А истратить миллион на дом, в котором жить будет хуже чем на каторге? Миллион — это еще большая расточительность… Да еще и неуважение к людям… Так что, пока не поздно, пиши…
П е т р. Собственно, с какой стати я должен держать отчет перед вами за свои служебные дела?
П л а т о н. Я твой отец.
П е т р. Из пионерского возраста давно вышел.
П л а т о н (не сдерживая гнева). Из возраста моего сына никогда не выйдешь! Тебя не Петькой называют, а Петром Платоновичем! А значит, Платон за тебя и за дела твои тоже в ответе. И совесть рода своего не дам пачкать!
Л и д а (пропела).
«И сказала мама: «Шалостям конец. А как жить-трудиться — скажет вам отец!»Петр бросил в ее сторону сердитый взгляд.
Просто вспомнила.
П е т р (ему не по себе, налил пива, пробует улыбнуться). Напишу… Подтвердится, прекратят строительство, а меня — с работы…
П л а т о н. Жаль… да уж ничего не поделаешь. Так случилось. Найдешь другую.
П е т р. Такая работа, как моя, на дороге не валяется.
П л а т о н. Какую уж дадут.
П е т р. И из партии тоже.
П л а т о н. Может, и из партии… И опять — ничего не поделаешь. Значит, не может партия таких держать! Она есть и должна быть чистой! Совесть свою очистишь, вину трудом искупишь — может, и восстановят.
П е т р (ударил кулаком по стулу). Хватит, наигрались словами… (Опомнился.) Простите, не сдержался… Но и вы тоже… У государства хватает организаций, которым положено проверять и
П л а т о н. У государства вас — миллион, за всеми и не уследишь, а у меня вас — четверо. Каждого должен видеть и за каждым посматривать! Испокон веков так родителям велено!
П е т р. Вас не убедишь… Давайте хоть передохнем…
П л а т о н. Напиши, а потом уж и отдохнем.
П е т р. Что? Что писать?!
П л а т о н. Я, Ангел Петр Платонович, хочу признаться…
П е т р (хрипло). Ну и пишите!
П л а т о н. Писать будешь ты!
Затемнение.
Слышен голос Платона: «Я, Ангел Петр Платонович, признаюсь, что решение о строительстве жилого дома по улице Качаловской ошибочно. В этом и моя вина…» Голос Платона замирает.
Возникает песня под гитару: «А ветер времени все подгоняет корабли, корабли, корабли…»
Ранняя осень. Двор Платона. П л а т о н мастерит. Входит К р я ч к о, наблюдает за Платоном.
К р я ч к о. Пыхтишь уже, Платон… А почему? Дети изматывают здоровье родителей. О Павлике не слыхать? А как Петр? Переживает?.. Такая работа была, а теперь — рядовой инженер. Квартиру оставил. Стыдно стало, и к отцу! А Лиды не видно. Бросила? Такая красавица, ей небось деньги нужны, а рядовой… не тот коленкор. И Федор, вижу, все ходит со своей врачихой… У них до сих пор все в тумане? Дети! (После паузы.) Твои хоть на воле, а моего — на три года в колонию… Ездил проведать… Там такая шпана, что попа туда посади — выйдет бандюгой первого сорта! (Вынимает из кармана пузырек.) Зашел вот в аптеку, купил ландышевых капель. Ты еще крепкий, а я на лекарствах… (Посмотрел за забор.) Маляр идет. Пьяный в стельку. К тебе, видно.
Входит м а л я р, что он пьян, заметно не сразу.
М а л я р (окинул взглядом двор, словно желая убедиться, что кроме него здесь еще только двое. Подошел к Крячко). Гражданин Крячко, активист и агитатор, член товарищеского суда, жэка, отец арестанта… Какие еще у тебя чины? Вспомнил: пенсионер! Ничего не делаешь, а тебя кормят, одевают… А зачем? Удобрение для общества! Вот ты кто!
К р я ч к о. Маляр! Ты кистью своей стены малюй, а людей не трогай.
М а л я р. Не сердись, товарищ Крячко. Я не по злобе. Просто я начал людей изучать… В анфас они красивенькие, а с тыла облеплены кизяком жизни… И хочется мне составить книгу «Кто есть кто?».
К р я ч к о. С себя начинай.
М а л я р. Я личность сложная. Ты, Крячко, смотрел когда-нибудь в длинную трубу, что лежит на земле? Глянешь — и далеко-далеко виднеется кружочек пустоты. Вот такой мне иногда моя жизнь представляется… И с той стороны и с этой — пустота. (Садится на стул, голова тяжело падает на грудь, мгновенно заснул.)