За Землю Русскую
Шрифт:
Сии лучшие времена настали: орден Св. Марии, переселясь в Европу, был уже столь знаменит, что великий магистр его, Герман Зальца, мог судить папу, Гонория III, с императором Фридериком II; завоевал Пруссию – ревностно обращая ее жителей в христианство, то есть огнем и мечом, – принял ливонских рыцарей под свою защиту, дал им магистра, одежду, правила ордена немецкого и, наконец, слово, что ни литовцы, ни датчане, ни россияне уже не будут для них опасны.
В сие время был магистром ливонским некто Андрей Вельвен, муж опытный и добрый сподвижник Германа Зальцы. Желая, может быть, прекратить взаимные неудовольствия ливонских рыцарей и новгородцев, он имел свидание с юным Александром: удивился его
Король шведский, досадуя на россиян за частые опустошения Финляндии, послал зятя своего, Биргера, на ладьях в Неву, к устью Ижоры, с великим числом шведов, норвежцев, финнов. Сей вождь опытный, дотоле счастливый, думал завоевать Ладогу, самый Новгород, и велел надменно сказать Александру: «Ратоборствуй со мною, если смеешь; я стою уже в земле твоей».
Александр не изъявил ни страха, ни гордости послам шведским, но спешил собрать войско; молился с усердием в Софийской церкви, принял благословение архиепископа Спиридона, отер на пороге слезы умиления сердечного и, вышедши к своей малочисленной дружине, с веселым лицом сказал: «Нас немного, а враг силен; но Бог не в силе, а в правде: идите с вашим князем!»
Он не имел времени ждать помощи от Ярослава, отца своего; самые новгородские воины не успели все собраться под знамена: Александр выступил в поле и 15 июля [1240 г.] приближился к берегам Невы, где стояли шведы. Там встретил его знатный ижерянин Пелгуй, начальник приморской стражи, с известием о силе и движениях неприятеля. Здесь современный летописец рассказывает чудо. Ижеряне, подданные новогородцев, большею частью жили еще в идолопоклонстве, но Пелгуй был христианин, и весьма усердный.
Ожидая Александра, он провел ночь на берегу Финского залива во бдении и молитве. Мрак исчез, и солнце озарило необозримую поверхность тихого моря; вдруг раздался шум: Пелгуй содрогнулся и видит на море легкую ладью, гребцов, одеянных мглою, и двух лучезарных витязей в ризах червленных. Сии витязи совершенно походили на святых мучеников Бориса и Глеба, как они изображались на иконах, и Пелгуй слышал голос старшего из них: «Поможем родственнику нашему Александру!»
По крайней мере так он сказывал князю о своем видении и предзнаменовании столь счастливом; но Александр запретил ему говорить о том и как молния устремился на шведов. Внезапность, быстрота удара привела их в замешательство. Князь и дружина оказали редкое мужество. Александр собственным копьем возложил печать на лице Биргера. Витязь российский, Гавриил Олексич, гнал принца, его сына, до самой ладьи; упал с конем в воду, вышел невредим и бодро сразился с воеводою шведским.
Новгородец Сбыслав Якунович с одним топором вломился в середину неприятелей; другой, именем Миша, с отрядом пехоты истребил шнеки их, или суда. Княжеский ловчий Яков Полочанин, предводительствуя горстью смелых, ударил на целый полк и заслужил отменное благоволение Александра, который везде был сам и все видел. Ратмир, верный слуга князя, не уступал никому в храбрости: бился пеший, ослабел от ран и пал мертвый, к общему сожалению наших.
Еще стоял златоверхий шатер Биргеров; отрок Александров, Савва, подсек его столп; шатер упал, и россияне возгласили победу. Темная ночь спасла остатки шведов. Они не хотели ждать утра: нагрузили две шнеки телами
Главный воевода их, Спиридон, и епископ, по рассказам пленников, находились в числе убитых. Урон с нашей стороны был едва заметен, и сия достопамятная битва, обрадовав тогда все наше горестное отечество, дала Александру славное прозвание Невского. Обстоятельства ее тем для нас любопытнее, что летописец, служа сему князю, слышал их от него самого и других очевидцев.
Рыцари ливонские не помогали шведам, однако ж старались вредить Новгороду. Ярослав, сын Владимира Псковского, в 1233 г. сосланный в область Суздальскую, получил свободу, жил тогда у немцев в Эстонии и питал их ненависть к россиянам. Во Пскове были также некоторые изменники – чиновник Твердило и другие, – склонявшие рыцарей овладеть сим городом.
Обнадеженные ими в верном успехе, немцы собрали войско в Оденпе, Дерпте, Феллине и с князем Ярославом Владимировичем взяли Изборск. Псковичи сразились с ними, но, претерпев великий урон и желая спасти город, зажженный неприятелем, должны были согласиться на мир постыдный.
Рыцари хотели аманатов: знатнейшие люди представили им своих детей, и гнусный изменник, Твердило, начал господствовать во Пскове, деляся властью с немцами, грабя села новгородские. Многие добрые псковичи ушли с семействами к Александру и требовали его защиты. К несчастью, сей князь имел тогда распрю с новгородцами: досадуя на их неблагодарность, он уехал к отцу в Переяславль-Залесский, с матерью, супругою и всем двором.
Между тем немцы вступили в область Новогородскую, обложили данью вожан и построили крепость на берегу Финского залива, в Копорье, чтобы утвердить свое господство в нынешнем Ораниенбаумском уезде; взяли на границах Эстонии российский городок Тесов и грабили наших купцов верст за 30 до Новгорода, где чиновники дремали или тратили время в личных ссорах.
Народ, видя беду, требовал себе защитника от Ярослава Всеволодовича и признал второго сына его, Андрея, своим князем; но зло не миновалось. Литва, немцы, чудь опустошали берега Луги, уводили скот, лошадей, и земледельцы не могли обрабатывать полей. Надлежало прибегнуть к герою Невскому; архиепископ со многими боярами отправился к Александру; убеждал, молил князя и склонил его забыть вину Новгорода.
1241 г. Александр прибыл, и все переменилось. Немедленно собралось войско: новгородцы, ладожане, карелы, ижорцы весело шли под его знаменами к Финскому заливу; взяли Копорье и пленили многих немцев. Александр освободил некоторых, но вожане и чудские изменники, служившие неприятелю, в страх другим были повешены.
1242 г. Знаменитая отчизна святой Ольги также скоро избавилась от власти предателя Твердила и чужеземцев. Александр завоевал Псков, возвратил ему независимость и прислал в Новгород скованных немцев и чудь. Летописец ливонский сказывает, что 70 мужественных рыцарей положили там свои головы и что князь новгородский, пленив 6 чиновников, велел умертвить их.
Победитель вошел в Ливонию, и когда воины наши рассеялись для собрания съестных припасов, неприятель разбил малочисленный передовой отряд новгородский. Тут Александр оказал искусство благоразумного военачальника: зная силу немцев, отступил назад, искал выгодного места и стал на Чудском озере [5 апреля 1242 г.]. Еще зима продолжалась тогда в апреле месяце, и войско могло безопасно действовать на твердом льду.
Немцы острою колонною врезались в наши ряды; но мужественный князь, ударив на неприятелей сбоку, замешал их; сломил, истреблял гемцев и гнал чудь до самого темного вечера. 400 рыцарей пали от наших мечей; пятьдесят были взяты в плен, и в том числе один, который в надменности своей хотел пленить самого Александра; тела чуди лежали на семи верстах.