За Золотым мостом
Шрифт:
– Когда? – осведомилась я.
– Лучше сделать это как можно скорее, – провозгласил мой отец и привстал. – Но для начала тебе следует переодеться. Он указал на мой танцевальный топ и легинсы. Я закатила глаза. Разумеется, я не собиралась в таком виде идти в подвал. Кроме того, там, внизу, царил собачий холод, и у меня не было ни малейшего желания представать в таком виде перед чужаком – вспотевшей и с голым животом.
Спустя некоторое время я стояла в джинсах и в свободной кофте перед дверью в подвал, которая вела к помещению со старыми винными бочками. Мои руки дрожали, но это не имело никакого отношения к холоду. И чего это я так нервничала? За этой дверью был всего-навсего связанный
– Входи! – послышался в ухе голос моего отца. Связь через радиопередатчик работала безупречно и успокоила меня, позволив схватить дверную ручку и открыть дверь.
Винный погреб был освещен ярким золотым светом несколькими тусклыми лампочками. При других обстоятельствах его можно было бы даже охарактеризовать как романтичный, но в тот момент золотой свет старых лампочек напоминал скорее факелы в какой-нибудь темнице. Пленный все еще стоял на коленях, повиснув между двумя колоннами. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы от одного его взгляда не вскрикнуть от ужаса. Выглядел пленник ужасно. Его рубашка – или что там было в тот раз на нем – состояла из окровавленных клочков. Под ней красовались бесчисленные царапины, колотые раны и гематомы на различных стадиях заживления. И как ему еще удавалось оставаться в сознании? Стоять при этом на коленях прямо? Да, незнакомец был молод и силен, но целая неделя пыток в ледяном подвале должна была его как минимум немного измотать.
Он медленно поднял свою голову. Пара прядей темных рыжевато-бурых волос упала на его лоб. Они выглядели как мягкие волны из полированного красного дерева. Я и не думала, что такой цвет волос и в самом деле существует – ну, не считая окрашивания с помощью L’Oreal, Syoss, Garnier и других марок красок. И, поскольку у меня, хоть убей, не получалось себе представить этого типа за покупкой краски для волос, это, должно быть, был его натуральный цвет.
Затем показалось лицо, которое я с полной уверенностью могла охарактеризовать как самое красивое, что мне когда-либо встречалось. Под красотой я имела в виду не симметрию или пропорции, хотя и в этом плане незнакомец не был обделен. Нет, я имела в виду твердость его черт, которые смешивались с мягкими линиями и становились чем-то живым, что шло в противоречие с его выражением лица. Даже ранения и борода, что выросла за неделю, не делали его лицо менее привлекательным. Напротив, они делали его более настоящим. Завораживающее доказательство того, что это совершенство – не просто плод моего воображения. И тем не менее все это забылось, стоило незнакомцу открыть глаза. Две огненные пропасти развернулись передо мной, словно адские глубины: черные или, может, темно-карие. Трудно было судить об этом в таком сумеречном освещении. Но было кое-что другое, от чего у меня перехватило дыхание. В темных радужках – особенно вокруг зрачков – светились золотые крапинки, словно янтарные звезды в кромешной ночи. Или словно лава, что грозилась вот-вот вырваться из глубины его глаз. Таких глаз я еще никогда не видела. Они скользили по моему лицу, мокрым после душа кудрям, шерстяному свитеру, джинсам и кроссовкам. С каждым сантиметром, что они покрывали, в них все ярче и ярче загоралось плутовство. Его мягко изогнутые губы растянулись в неприязненной улыбке.
– Трусишка, – сказал он с большей силой в голосе, нежели можно было ожидать в его состоянии. – Вы что, думаете, я побоюсь сломать одного из них?
Его слова были обращены в пустоту. Он знал, что мои родители слушали. Тем не менее было ясно, что под «одним из них» пленник имел в виду меня. Мне так хотелось его спросить, что бы это значило, но я должна была придерживаться
– Начинай задавать вопросы. – проговорил мой отец.
Ну хорошо. Сделаем это. Я постаралась придать своему голосу как можно более решительный тон.
– Что ты здесь ищешь?
Адские глаза цвета ночного неба начали сверлить меня с новым интересом. Незнакомец немного наклонил свою голову, словно он был удивлен, что я решилась с ним заговорить.
– Ты выглядишь напуганно, – заявил пленный. Дело в крови или в том, кто ее пролил?
Ну хорошо. Теперь меня раскусили.
Он выдался более устрашающим собеседником, нежели я себе представляла. И, за исключением того, что его внимание заставило мое тело прийти в боевую готовность, вопрос незнакомца подпитывал мои крошечные сомнения, которые я пыталась подавить в течение последней недели. Мой отец был тем, кто так избил его. После такого затруднительно выставить нашу семью жертвой в этой истории.
– Не позволяй ему тобой манипулировать! – послышался голос моей матери по рации. Вздохнув и собравшись с духом, я повторила:
– Что ты здесь ищешь?
Незнакомец снова улыбнулся. На этот раз дружелюбнее, тень изнеможения мелькнула у него на лице.
– Я ничего здесь не ищу. Я жду.
– Ждешь чего? – тут же спросила я. Молчание моих родителей, вероятно, означало, что они были согласны с этим.
– Ты узнаешь, когда придет время, – ответил пленник, веселясь, и зловещий тон в его голосе вызвал у меня мурашки по коже. Мышцы его рук напряглись, как и цепи, когда он наклонился и тихо добавил:
– Обещаю.
От его обжигающего взгляда между нами начал нагреваться воздух. Становилось все труднее дышать.
– Спроси его, как он нашел нас! – пролаял мой отец через радиосвязь.
Я последовала его инструкциям, словно мной двигал пульт дистанционного управления.
– Как… как ты нашел нас?
Незнакомец расслабился, вздохнув, что очень напоминало разочарованный рык. Цепи зазвенели, когда груз на них ослаб.
– Чтобы найти, нужно искать. А я, как уже до этого было сказано, ничего здесь не ищу.
Передатчик в моем ухе затрещал. Я услышала ругань родителей, затем все стихло, затем снова послышался треск. Судя по всему, они были в чем-то не согласны.
– Ну разве это не странно? – пробормотал пленный. Резкость в его голосе теперь полностью исчезла. Теперь его теплый баритон будто укрывал мои замерзшие чувства соблазнительным одеялом.
– Эти цепи недвусмысленно свидетельствуют о том, что я здесь пленный. И тем не менее… – он заговорщицки сверкнул глазами. – Может быть, все совсем не так.
Прежде чем я смогла обдумать это, мои родители появились снова:
– Спроси его, почему он здесь.
Я попыталась игнорировать моего отца. Сначала мне нужно было привести в порядок свои спутанные мысли. Что именно этот тип имел в виду, сказав, что все может быть совсем не так? Да, я чувствовала себя пленницей в этой семье. Но он не мог знать этого.
– Спрашивай! – я вздрогнула от приказа, что прокричал мой отец. Конечно же, незнакомец не мог этого не заметить, что заставило меня чувствовать себя еще более уязвимой.
– Почему ты здесь? – прохрипела я с комом в горле.
– И зачем мне отвечать хотя бы на один из этих вопросов? – спросил он в ответ.
Мое сердце начало бешено колотиться. Я была разорвана изнутри. Не было ни единой причины доверять этому незнакомцу. На самом деле он пугал меня до чертиков. Но что-то во мне понимало, что он не лгал. В отличие от моих родителей, что делали это десятилетиями. Так что я встретилась взглядом с незнакомцем с большим мужеством, нежели могла от себя ожидать, и тихо произнесла: