Забавник
Шрифт:
— Тир — сын Айры и Лека! — выкрикнул глашатай, и под оглушительный свист и улюлюканье многотысячной толпы Тир шагнул в светлый проем двери.
— Орлик, странствующий воин, наставник Тира! — услышал вельт и, наклонившись, чтобы не снести притолоку, последовал за своим подопечным.
Публика, увидев великана, ахнула и восторженно загудела.
— Динус — сын Гармата Ойду! — продолжил орать глашатай, а Орлик с интересом окинул взглядом величественное зрелище.
Прямо перед ним колыхалось море глаз. Сияли начищенные секиры стражи, гудели дудки, трещали колотушки, струился аромат неведомых кушаний и запах цветочного вина,
— Тамир — сын Венга Сольча! — продолжал глашатай.
Орлик нашел взглядом Тира. Тот стоял в ряду двух десятков парней и явно не мог тягаться ни с одним из них ни красотой доспеха, ни блеском клинка. Что касалось ширины плеч и стати, тут сын Айры не уступал почти никому, разве что рыжеволосый Динус, сын Гармата Ойду, был крупнее. Но этот переросток почти не уступал и самому Орлику, больше напоминая тертого здоровяка, чем молодого парня. Вельт покрутил головой, понял, что стоит в ряду таких же ветеранов, как и сам, удовлетворенно хмыкнул, подивившись разномастности оружия и боевых доспехов седых мастеров, и удовлетворенно присвистнул, увидев, что двое из стоявших невдалеке наставников могут потягаться с ним ростом.
Снова ударил колокол, и тут же заскрипели тяжелые ворота.
— До следующего удара колокола те смельчаки, что захотят испытать судьбу, смогут присоединиться — одни или с наставниками — к тем, кто испытывает сегодня свою доблесть согласно велению конга! — заорал глашатай, стоявший над галереями знати.
Орлик прищурился и покачал головой. Верхний кричалыцик помогал себе огромной витой раковиной, узкий конец которой прикладывал ко рту. Точно такой же кричальщик или глашатай замер в центре арены возле облаченного в сверкающий доспех и вооруженного церемониальным посохом Хорма Рейду. «Надолго ли хватит этих орунов?» — задумался вельт, но шум, побежавший по и так неистовствовавшим рядам, отвлек его. За спиной что-то происходило.
Вельт обернулся и увидел входивших в ворота людей. Пятеро из них были в закрывающих голову масках-колпаках с прорезями для глаз и балахонах из толстой ткани, оставляющих руки и ноги свободными, но скрывающих очертания тел. Впрочем, одному из ряженых нелепое платье было великовато. Он перехватил балахон на поясе бечевой, и все-таки тот опускался куда ниже колен. Публика встретила пятерку хохотом.
— Карнавал, что ли, какой? — удивился Орлик, но тут разглядел двоих, идущих следом.
Первой оказалась светловолосая или седая сухая женщина с жестким лицом, покрытым черной краской. Она была одета в свободное платье и несла на плече большой клееный лук и длинный несуразный меч. Стрел у нее не было. За ней шел Рин.
— Благодарение богам, друг, это ты! — вскричал Орлик на айском языке, едва понял, что в отличие от пятерки ряженых Рин вслед за женщиной подходит к шеренге наставников. — Ты как сюда попал?
— Лучше и не спрашивай, — пробормотал воин и начал с беспокойством осматриваться. — Одно скажу, добром это не кончится!
— Да уж, — покачал головой вельт. — Странная охота у нас выходит: вместо раскидывания приманки и сидения в засаде красуемся на арене. Еще немного, и будем извиваться под музыку, как пьяные девки в столичном трактире.
— Не самый плохой жребий, кстати… — начал Рин, но его
— Небывалое событие украсило наш праздник! Сразу пятеро неизвестных, которых мы для удобства пометим рунами счета, присоединились к отряду соискателей доблести! Поприветствуем и двух наставников, пусть мы и не знаем, кого они представляют из пятерки, — воительницу в маске, которая назвалась Дарой, и еще одного странствующего воина по имени Рин из рода Олфейнов! Все готово для начала праздника! Распорядитель состязаний сиятельный тан Хорм Рейду ждет удара колокола! Удачи соискателям!
— Ну парень, — вздохнул Орлик и помахал рукой обернувшемуся назад Тиру, — тебе удача не помешает!
— Не только ему, — мрачно заметил Рин, но его прервал удар колокола, и на арену вышла сотня стражей дома Рейду.
Снова вознеслись к белесому небу жертвенные дымы, загремели огромные барабаны, Хорм Рейду воздел руки к изваянию Сурры, — и арена запела!
Мгновения Орлик недоуменно хлопал глазами, потому как не мог разобрать слов, и только потом понял, что десятки тысяч людей, которые только что орали, свистели, стучали в трещотки, теперь просто пели что-то нечленораздельное! Они не выговаривали слова песни, которой вовсе не было, а в едином ритме выдыхали, набирали воздух и снова выдыхали. И на фоне слитного дыхания тысяч сотни выводили с закрытыми ртами какой-то немудрящий мотивчик.
— Неплохо, неплохо, — шепнул Рин на ухо вельту. — Действует не хуже дурманящей травы. А если учесть, что на всякую схватку, на всякий результат принимаются ставки, то… Мне нравятся эти люди, друг, они вкусно живут. Пока еще живут…
Наставников не допустили к претендентам. Орлик, Рин и полторы дюжины других попечителей были отведены к скамьям возле западного крыла арены, претенденты выстроились у восточного. Первое испытание началось без промедления. Шестеро стражников подняли и закрепили стоймя деревянный щит, на котором было укреплено соломенное чучело человека с раскинутыми в стороны руками, и отметили расстояния, с которых молодым воинам следовало проявлять меткость. Для броска ножа — десять шагов. Для метания дротика или копья — пятьдесят. Для стрельбы из лука — сто.
— Тамир, сын Венга Сольча! — закричал нижний глашатай, и под ободряющие крики зрителей к пирамидке с дротиками направился крепкий темноволосый паренек в кольчужной безрукавке.
— Легко, — скривил губы Орлик. — Промахнуться по стоящему во весь рост человеку с полусотни шагов? Дротиком или копьем? Ну если вообще никогда не держать его в руках…
— Не спеши, — покачал головой Рин. — Вспомни, на каждого смотрят тысячи глаз, оружие, пусть и обычное, но не свое, незнакомое для руки. Я бы и то вот так, не примерившись…
— Две попытки у каждого, — затаил дыхание вельт и покосился на соседку с зачерненным лицом.
Она смотрела прямо перед собой и, кажется, почти не моргала, только подносила время от времени к лицу черный платок. У висков, там, где кончалась краска, кожа была в мелких морщинках, чуть коричневатая, но сухая. Орлик расширил ноздри и поморщился: от незнакомки пахло какой-то пряностью. Точно так же пахли блюда в трактирах, если их хозяева хотели скрыть запах тухлятины. Но женщина не только ничего не ела, ее словно не занимало происходящее. Она будто смотрела в никуда и только поглаживала свободной от платка рукой навершие меча. Лук висел у нее на плече.