Забавник

Малицкий Сергей Вацлавович

— А конг вряд ли будет делиться вестями с нами. — Марик запрыгнул в седло. — Что ж, у нас остается Дамп, будем рассчитывать на его помощь. А пока скачем к башне! Темнеет уже!

Мрак опускался на Скир, как темный полог на окошко рыночного кукольника. Улицы словно вымерли, и мысль, что вскоре улицы города и в самом деле могут оказаться пусты, заставила Марика заскрипеть зубами.

На повороте к храму Мелаген пятеро стражников сбрасывали с подводы дрова. Марик узнал одного, придержал лошадь, поздоровался. Высокий воин с рябым лицом кисло улыбнулся и тут же пожаловался баль, что выспаться сегодня им уже не придется — Дамп приставил к ним трясущегося от страха колдуна Лайриса, который указывает, где разжигать костры. Воин вытащил из рукава фляжку,

глотнул пару раз и поведал, понизив голос, что уже не меньше десятка горожан с явными признаками корчи были заколоты стражниками, но что творится в домах, только богам известно. Кое-где слышится вой, а где-то и сами горожане палят костры. А что они там жгут на них, кто ж теперь разберет? И чего ждать теперь? Ходит слух, что новая война с хеннами грядет, так откуда возьмутся хенны? А если о тех серых речь, что за стеной в слободках прижились, так выжечь их надо было уже давно вместе с их домами!

Марик слушал рассеянно, кивал, затем вскочил в седло, махнул рукой друзьям и вновь направил лошадь в сторону башни. Стражники и костры стали попадаться все чаще. И на узкой улочке в полусотне шагов от негаданного приобретения Айры тоже горел костер.

Дом Стейча напротив казался мертвой громадой. Ни проблеска света не мелькнуло в провалах окон. Стражники, стоявшие у костра, хмуро проводили троицу взглядами. Марик подъехал к воротам, всмотрелся в темноту поверх невысокой стены. Далеко впереди на верхушках Молочных пиков гасли последние проблески Аилле. Во дворе пофыркивали лошади. Черной кучей темнела гора хлама, вынесенного Орликом из башни.

— Да, — заметил Насьта. — Достаточно дровишек, чтобы сжечь наши трупы. Как мы попадем внутрь? Уж не знаю, что тут навертел приятель Айры, но у меня пальцы покалывает от одного вида этого заборчика. Да и что нам делать там?

— Здесь ничего нет! — спрыгнувший с лошади Тир ощупал дверь в стене, трещины в старой кладке. — Никаких вестей!

— Я вижу, — хмуро заметил Марик. — Куда теперь? Он выдернул из-за пазухи листок пергамента.

— Пойти по этому списку, что составил трактирщик для Айры? Но в нем только танские дома да городская тюрьма! К кому из танов явимся в первую очередь? Или отправимся сразу во дворец конга? На новоселье к Леббу Рейду!

— Эй! — один из стражников отошел от костра и звякнул секирой по камню. — Дозорные! У вас знак тысячи Дампа, но нет ли среди вас некоей Айры или Марика, который с утра вроде был старшиной дружины, а теперь опять неизвестно кто?

— Айры среди нас нет! — обиделся Насьта. — Или стражники Скира уже не в состоянии по силуэту отличить бабу от мужика? А Марик — вот он!

— А ну-ка! — крикнул стражник и свистнул приятелю, который подбежал к всадникам с факелом. — Открой лицо, Марик.

— Ты, что ли, Сатт Болтун? — Баль опустил платок.

— Точно Марик! — удовлетворенно хмыкнул стражник. — Смотри-ка! И погоняло мое помнишь. А то ведь я уж думал трубить тревогу в рожок! Хотя оно понятно, раз уж Дамп пока в старшинах, почему бы по городу не разъезжать его дозорам? Жалко, что Дамп не тан, я бы сам попросился в его дом.

— Так попросись, — посоветовал баль.

— А! — махнул рукой воин. — Теперь уже проситься поздно. Плохие дела, Марик. Враг вроде бы где-то там за стеной, а боимся мы чего-то, что скрывается на собственных улицах. И знаешь, есть чего бояться! Корча корчей, а мы тут с приятелями едва не обделались по другой причине. Тут недавно проползла стеклянная змея! Светло еще было, так бы и вовсе ее не разглядели. Вначале словно заблестело что-то, а потом силуэт и обрисовался! Она тут как раз у ворот замерла, кольцами собралась, вынюхивала что-то. А холодом как от нее шибало!.. Нас просто столбняк охватил! Шевельнуться не могли. Уж не конец ли самого Скира по его улицам ползает?

— Брось, Сатт, — устало вздохнул Марик. — Конец не ползает, он приходит. А как придет, ты уж его не заметишь… Как думаешь, многие ли разглядели те стрелы, что пронзили их сердца?

— А кто ж их знает? — Сатт сдвинул шлем на затылок. — Разве их о том спросишь?

— У меня-то что хотел спросить? — усмехнулся баль. — Я, конечно, не Айра, но так понял, что и ко мне интерес имеется?

— Да

ну, какой у меня интерес? — махнул рукой Сатт. — У меня интерес домой пораньше попасть, да о детишках справиться. Успел наказать, чтобы и носа наружу не высовывали, а там уж как боги решат. Вот ты говоришь, что мы бабу от мужика отличить не можем, а вышло так, что и не можем. Давеча шел мимо стражник, с лицами, как у вас, только плащ и доспех дружинный. И бляхи нет. Я и спросил его, мол, кто такой, куда? А он снимает платок с лица, и я вижу, что это баба. Красивая, хотя годков-то ей уже много, годы-то не скроешь. Ну баб-то среди дружинных не водится. Хотя кто знает? Я слышал, нынче девчонка на арене бедовая объявилась! Может, и пойдут теперь бабы и в стражу, да только нет их там пока. Ну я беру секиру на изготовку, а она только мечом вжикнула, и моя секира так и улетела к забору! Тут мои ребятки на нее кинулись, да толку-то? Легче было дюжину хеннов-мечников покрошить! Стоим мы, значит, ждем, когда баба эта макушки нам снесет, а она и говорит, мол, рубить никого не буду — сами помрете, не от корчи или от хеннского клинка, так от страха. А пока запомните, придут сюда воин Марик или колдунья Айра, передайте им, чтобы послезавтра, когда на площади будут жечь тело прошлого конга, привели парня туда же! Там и мена будет: девка на парня. Парень должен быть одет как обычный стражник, лицо завязано, как и у всех стражников. А коли стражники или соглядатаи какие за тем парнем увяжутся, так девчонку прямо там, на площади, на куски и порежут! Провожатый с парнем должен быть один — сама Айра! Остальное на месте. Ты все понял или как? — Сатт виновато нахмурился. — Она, стерва, пять раз меня заставила повторить, пока я не выучил! Что делать-то будешь?

— Посмотрим, — медленно проговорил Марик. — А ты, Сатт, по старой дружбе не говори никому о том, что услышал. И приятелям своим внуши. А то ведь нехорошо будет, если прочие дружки твои узнают, что одна баба трех воинов обезоружила!

— Куда теперь? — спросил Насьта, когда спутники отдалились от незадачливых дозорных. — Пойдем по твоему списку дома проверять или найдем этого… как его… мутного старика, что у младшего Ярига останавливался?

Марик оглянулся. В бледном свете высыпавших на небо звезд лицо Тира казалось белым, как снег.

— На рыночную площадь пойдем, — сказал баль. — Сейчас пойдем. Там раздавлю зерно. Надо найти Айру. Чувствую, что прежде, чем мечом махать, подумать надо. Там и решим, что делать. Слышишь, парень?

Тир словно очнулся и вздрогнул.

— Можешь не сомневаться, я детьми не торгую. А ты мне сын, понял?

— Понял, — кивнул Тир.

— Что же тогда киснешь?

— Если что с Илькой — мне не жить, — пробормотал сын Айры и Лека.

Глава семнадцатая

Камень вокруг

Рин осмотрел лампу, прикинул, надолго ли хватит запаса масла, сел на скрещенные ноги и задул огонек. Кромешная тьма сомкнулась над заточенным в каменной тверди человеком. Или нефом?.. И какая разница?

Рин вспомнил, как в первый год жизни в столице, куда их троица попала не сразу — года два скитались неведомыми мирами, хлебнули разного, — он столкнулся в окраинном кабаке со стариком со спутанными седыми волосами, в драном халате, надетом на голое тело. Старик был нефом — Рин уже научился чувствовать это, — но он был стариком, что не умещалось у тогда еще юного Олфейна в голове. Впрочем, тогда он был проще и обо всем, что не мог понять, спрашивал. Так и сделал. Подошел, поздоровался и спросил в лоб:

— Разве нефы стареют?

— Бывает, — ответил тот после долгой паузы, во время которой успел окинуть Рина взглядом, глотнуть сладкого дурманящего дыма из тростинки, опущенной в круглый сосуд, и красного напитка из прозрачного кубка. — К примеру, какой-нибудь неф, а проще говоря, полукровка наследит где-нибудь на окраинных землях. Родится маленький неф или нефка. Если не попадет в беду, проживет долгую жизнь, но все равно состарится и умрет. Глядя на остальных. Потому что так принято.

— Но ведь эта история не про тебя, уважаемый? — спросил Рин и положил на стойку перед трактирщиком серебряный — за старика.