Забавы Пилата
Шрифт:
Ротан ушел в бар выполнять задание.
– Почему не позвонил или пешком не пришел? – поинтересовался Чугун, придвинув лицо вплотную. – Ведь не очень далеко было.
– У трубки крышка с микрофоном сломалась. Потом я пошел к стоянке, а там менты…
– А почему тебя менты не повязали? – спросил директор, недобро прищурив веки.
– Я не стал нарываться, домой уехал, – честно ответил Карась.
– Тачку случайно разбил, на «стрелку» случайно не приехал, а ведь из наших, кроме тебя, о месте встречи никто не знал – откуда взялись менты?!
Злой взгляд острым коловоротом всверливался
– Не знаю…
Перед глазами снова мелькнула боксерская перчатка, сбив парня с ног.
Директор подал знак. Кирсан с Сычом сорвали заложника с пола и подняли, растянув, как на дыбе. В тот же миг последовала серия точных ударов бывшего боксера в болевые точки Карася. Из разбитого носа в рот полезла соленая кровь.
– Колись, падла, кому нас сдал! – орал Чугун и, получив отрицательный ответ, снова начал бить. – Кто был с тобой в машине – менты?!
Удары сыпались, как пряники, становясь все сильнее. Чугун бил с удовольствием, не спеша, и каждый удар влипал в тело, будто примагниченный. В помутневшем сознании Карася булькали какие-то мысли, но собрать их вместе ему было сложно. Ясно одно – Сухарика они видеть не могли, тогда почему спрашивают? Знают?
Услышав очередной вопрос, обессиленный Карась попытался сосредоточиться.
– Никому… Никому не сдавал! Клянусь! – с трудом ворочал он языком, сплевывая и утирая ладонями кровь. – В машине приятель мой был, Сухарик. Ну, который в изолятор из-за приемников угодил. Вы еще записку передать помогали… Подвез, и все…
Боковой удар левой оказался нисколько не слабее, чем хук правой. Голова Карася встряхнулась и безжизненно повисла на шее, как увядшая красная роза на стебле.
Он потерял сознание.
Реальность возвращалась медленно и мучительно.
– Посмотрите – живой? – приказал директор, скривив обветренные губы.
Ротан пощупал пульс:
– Живой пока.
– Тогда полечите фраера!
Сыч включил мойку высокого давления и, подняв с пола моющий пистолет, направил струю воды в Карася. От сильного напора его тело оторвало от стены и повалило на решетки водостока. Гидропушка прошлась по животу, оторвав с рубахи пуговицу.
– В глаза не лейте, а то выбьете! – остановил подчиненных Чугун, зная, как струя высокого давления может не только запросто выбить человеку глаз, а режет кожу, залезая под нее белыми пузырями.
Директор снял перчатки. Он больше не хотел возиться с предателем и пачкаться в крови. Однонаправленный поединок не доставил ему удовольствия. Для «крови» есть «быки». Они знают свое дело лучше.
– Ничего, вспомнит скорее, – ехидно усмехнулся Сыч, ощупывая Карася больно бьющей струей.
Карась зашевелился и открыл глаза. Уворачиваясь от ледяной воды, он начал поспешно подниматься. Ноги не слушались. Парень приподнялся, но тотчас снова упал. Разбитое лицо болело и кровоточило. Водяные струйки капали с волос, собираясь в ручьи.
Насос выключили. Стало тихо и страшно.
– Ожил, сволочь? – прошипел директор. Прикусив зубами сигарету, он не спеша закурил. – Если ты нас ментам вложил – секунды не проживешь. Отвечаю!
Вернулся Ротан. Судя по живому блеску
– Ну, че там? – поинтересовался Чугун, выпуская серое облако дыма.
– Мусора номер пробили, – с заговорщическим видом произнес он, поедая взглядом дрожащего от холода и страха Карася. – Какие-то «мутные». Представляешь – они на учете в ГАИ не состоят.
Бригадир не мог знать, что номера оперативных машин ФСБ состоят на особом учете специального подразделения ГИБДД и доступ к ним закрыт, а каждая оперативная машина имеет еще по несколько «липовых» номеров. Но выводы все же были сделаны. Отсутствие четкого ответа было истолковано не в пользу обвиняемого. Взяла верх презумпция виновности.
– Как это не состоят? – поднял брови Чугун. – Ментовские, что ли?
– Кто их разберет: ментовские, «комитетовские» [11] или прочие «спец», – дополнил перечень Ротан. – А может, их в природе нет.
11
Имеется в виду ФСБ (жарг.)
– А зачем ментам или «конторе» в наш «мерс» палить, а потом спокойно уезжать? Там ведь и номера-то не успели сменить, – непонимающе произнес Чугун. – Уж они бы точно проверили по базе и довели дело до конца, а этого козла закоцали [12] первым!
– Вот именно, незачем, – согласился с абсурдностью предположения Ротан. – Значит, не сходится.
– Может, не тот номер? Короче, так, – резанул Чугун. – Найдите его «кента». Не этот, так тот нас продал, а отвечать вместе будут. Пусть другана вызванивает, встречу назначает. А вы с ним сами переговорите.
12
Надели наручники (жарг.).
Карася больше не били. Его подняли, заставили умыться и отвели в бар. Усадив в пластиковое кресло, Карасю сунули телефон.
Непослушные, дрожащие пальцы набрали знакомый с детства номер.
Проснувшись не слишком рано, Сухарик побрился, освежил лицо гелем, подаренным Ольгой на Двадцать третье февраля, и снова вернулся в комнату, наполненную свежестью и благоуханием утреннего солнца. Чайная ложка растворимого NESCAFE GOLD и две сахара были всыпаны в кружку и залиты чуть остуженной водой: как гласила инструкция на изящной баночке – крутым кипятком кофе заливать нельзя.
Новое утро – как чистая страница жизни. Все переживания вчерашнего дня и его неприятные моменты хотелось скомкать, как ненужную бумагу, и вместе с головной болью отправить в урну, очистив место для новых. Жизнь-то продолжается!
Неприятным диссонансом затарахтел телефон.
Первый гудок… второй…
Сухарик бросился к нему, полагая, что звонит Ольга. Но вместо ее голоса с огорчением узнал голос Карася.
На передвижном контрольном пункте ФСБ раздался вызывной сигнал.
– Номер! Сразу цепляйте номер! – напомнил майор Зайцев, находившийся в фургоне за старшего.