Забавы ради...
Шрифт:
Забава, всхлипывая, умудрилась притянуть Соколова ближе, а он, прервав так полюбившееся ему занятие, страстно поцеловал девушку, позволяя языкам сплестись в диком танце.
Извиваясь и постанывая, Забава крепко прижимала к себе любимого. А он, задыхался от нежности и страсти, от того, как томно звучит ее стон в его ушах, как невообразимо сладостно чувствовать ее дрожь на пальцах. И нежные поглаживания сменяются твердым скольжением плоти, а губы вновь ловят стон. И уже неважно чей. Тихое «Прости» от причиненной мимолетной боли, и длинный шумный выдох в ключицу.
— Все хорошо, — шепчет девушка, поддаваясь
Но Соколов уже не в силах медлить, все, чего ему хочется, это двинуться вперед, до самого конца, и отпустить себя. Но он терпит, сцепив зубы, и шумно выталкивая воздух из груди. А Забава…. Она не упростила задачу. Девчонка, словно испытывая его выдержку, двигалась синхронно ему, навстречу, царапая крепкие плечи ногтями и прикусывая кожу на запрокинутой шее.
— Ты хочешь ребенка? — хрипло шепнул Поликарп, на миг застыв, чувствуя, как колотится сердце и стучит пульс в ушах, — Хочешь? Потому что я очень хочу. Но если нет, то я, если не сдохну, правда, схожу за презервативами…
— Мы женаты, — хрипло шепнула Забава в ответ, — конечно, я хочу ребенка!
— Ох, Василек! — то ли простонал, то ли выдохнул Поликарп, и понял, что терпеть больше не может.
Забава решила, что все последние недели совершенно зря не проявляла инициативы. Ох, если бы она знала, что близость с любимым мужчиной будет настолько сладкой, настолько глубокой и жаркой, она бы первая соблазнила его. И теперь, чувствуя, как любимый входит в нее в последний раз и обессилено прижимает ее к полу, девушка счастливо выдохнула. Пусть в месте соприкосновения их тел нещадно ныло. Пусть ковер под попой неприятно натер кожу, а некогда элегантная шляпка непослушным безобразием свалилась набок, Забава была счастлива.
— Господи, солнышко мое, — простонал Поликарп на ухо, — Скажи мне, что я самый настоящий мудак…
— Неа, не скажу, — шепнула Забава, прикрывая глаза, — Ты мой любимый мужчина.
— Полное фиаско, — простонал Соколов, прижимаясь лбом к виску любимой.
— Глупости, — фыркнула Забава, а потом серьезно взглянула на мужа, — Все так плохо?
— О нет, мне кайфово, ты даже не представляешь, насколько, — Поликарп принялся оставлять ласковые поцелуи на щеках, губах, волосах Забавы, — И доказательство сейчас вытекает на шикарное платье, которое ты хотела бы, наверное, показать нашей дочке лет через десять. Я скотина, признаю.
Забава шутливо отвесила Поликарпу подзатыльник.
— Не наезжай на моего мужа! — скомандовала девушка и уже нежно провела по его лицу, задерживаясь на щеках, — Я тебя люблю. А платье — это всего лишь платье.
— На венчание я куплю тебе другое, новое, и честно-причестно не стану его портить, — клятвенно пообещал Соколов.
Освободив Забаву от веса своего тела, парень встал и, подхватив любимую, отправился в ванную. Включив неяркий свет, он настроил воду в душе, помог стянуть испорченное платье, шляпку, перчатки. Помог искупаться, игнорируя просьбы покинуть ванную и предоставить Забаве минутку уединения. А потом, обмотавшись в полотенце и завернув в огромную махровую простынь Забаву, Соколов принес девушка обратно в спальню. Уложив ее в постель, лег сам, осторожно обнимая
— Сильно больно? — шепнул он, прижимаясь ртом к приоткрывшемуся плечику.
— С какой целью интересуешься? — улыбнулась Забава, поглаживая широкую ладонь, накрывшую ее живот.
Горячие прикосновения широкой ладони вызвали в девушке теперь уже знакомый трепет. Осмелев, Забава потерлась о бедра любимого попкой, вызвав стон.
— Василек…. — взмолился Поликарп, — Давай спать.
— Не хочу, — выдохнула Соколова, — Хочу супружеский долг! Сам говорил, накопилось.
Соколов понял, что спорить с ней не может. Сил нет. Потому что, пока он купал ее, поглаживал все до боли знакомые и желанные впадинки, адское возбуждение вернулось в его тело.
Но только в этот раз он железно пообещал себе действовать медленно. И у него получилось. Нежность, с которой он целовал своего Василька, забирала мысли и душу неопытной девчонки. Жаркое дыхание опаляло разгоряченную кожу. Рваные выдохи посылали дрожь по всему телу. И неистовый шепот «Люблю» уносил за собой в параллельный мир, где царили умопомрачительная страсть и взаимная любовь.
Сонно потянувшись, Поликарп открыл глаза. Оглядев спальню, подметив поднятые с пола и сложенные аккуратной стопкой вещи, отсутствие жены под боком и полуденное солнце, стучавшееся в окно, новоиспеченный муж решил, что пора бы и поднять свою тушку с кровати.
Насвистывая веселую детскую песенку, Поликарп, предварительно натянув белье, отправился искать свою хозяюшку-жену, сбежавшую из их супружеской постели. Пропажу он отыскал на кухне. Девушка над чем-то колдовала у плиты, приплясывая в такт музыке, доносившейся из мобильного телефона, лежавшего на столе.
На мгновение Соколов замер, ероша волосы рукой, а второй упираясь в бедра. Забава была прекрасна. В длинной футболке, смешных тапках и полосатых носках, с растрепанными волосами, собранными в небрежный пучок на макушке — она казалась настолько домашней и родной, и вместе с тем желанной, что Соколову вмиг стало не до завтрака.
Подойдя к жене, Поликарп обнял ее за талию, скользнув руками по безумно притягательному телу, прижимая к своему, уже возбужденному, выдыхая «Люблю» в макушку, а потом и в плечо, шею, оставляя горячее дыхание на нежной коже.
— Доброе утро, — выдохнула Забава, улыбаясь и чуть отклоняясь в руках мужа.
— Доброе, самое доброе, Соколова, — ответил Поликарп.
— Непривычно, — хихикнула девушка, — Вот Ленка — Соколова, Лента тоже Соколова, а я пока не привыкла.
— Привыкнешь, — заявил Поликарп, и, выключив плиту, развернул жену к себе, — Я соскучился.
— Ты спал, — возразила Забава, улыбаясь, — Младенческим сном. А я честно пыталась тебя разбудить.
— Просто кое-кто открыл для себя новое хобби, — поддразнил своего Василька Соколов, — Так что, бедный я. Мне меня почти жалко. Но так и быть, я пожертвую собой во благо семейного счастья.
— Какое самопожертвование с твоей стороны, — наигранно восхитилась Забава, глядя в чертовски обаятельные и наглые глаза мужа.
— Да, я такой, — рассмеялся Соколов и подхватил жену, намереваясь погасить очередную часть накопившегося супружеского долга. Но на лестнице их остановил звук тихонько открывающегося дверного замка.