Забавы высших сил
Шрифт:
– Ну, хорошо. Тогда я успею по магазинам пройтись, – согласилась Костромская, и мы распрощались до вечера.
Когда я, выиграв время, вернулась в комнату, Александр Степанович, тяжело дыша, продолжал старательно выводить закорючки на бумаге, которую уже изрядно помял. Ну, ничего, пусть хоть как напишет. Это в любом случае лучше, чем диктофонная запись.
Я снова вернулась в кухню, чтобы ему не мешать, и позвонила Владсону:
– Быстро приезжай на Волочаевскую, семьдесят восемь, – без лишних приветствий сказала я. – Клиент дает показания на Осипенко.
– С
– Зато Осипенко с Октябрьского. Слушай, не зли меня. Клиент дышит через раз, того гляди, концы отдаст! Давай скорее.
– Он что, ранен? Это ты его…
– Да, ранен! – соврала я. – Так что шевелись.
Теперь мое присутствие в этом доме было не обязательно. Я знала, что мой верный капитан Владсон, поверив, что я ранила какого-то человека, примчится сюда уже через пятнадцать минут, включив на служебной машине сирену. Но я все же решила остаться, чтобы он смог посмотреть в мои бесстыжие глаза и чтобы проконтролировать ситуацию и очистить помещение от нашего присутствия до приезда Костромской.
Владсон был тут, как я и рассчитала, через четверть часа. Он сам приехал за рулем, думая, что здесь не нужны свидетели моего должностного «преступления». Ну просто рыцарь!
Когда я, встретив этого рыцаря у калитки, провела его в комнату больного, занятого писаниной, он наконец обрел дар речи:
– Ты что, издеваешься?
– Познакомьтесь, Александр Степанович, это – следователь по уголовным делам Владислав Сонин. Сейчас он примет ваше заявление по всей форме, – приступила я к официозу, пропустив мимо ушей умозаключение Владсона в свой адрес. – Примет, запротоколирует, зарегистрирует, ну и все такое. Да, капитан Сонин? Садитесь вот сюда, пожалуйста, – и я указала ему на стул, на котором просидела сама не меньше часа.
– А я уже почти все здесь изложил, – протянул умирающий листок Владсону.
– Вот и замечательно. Почитайте, капитан.
Не стану описывать рутинную работу капитана, скажу лишь, что через сорок минут мы покинули жилище Александра Степановича. Пришлось, конечно, еще раз за это время дать ему кислородную маску, но в целом все обошлось.
– И что мне делать с таким преступником? – задал мне резонный вопрос Владсон, когда мы вышли на улицу.
– С ним уже и так все сделано. Ты теперь поспеши к Осипенко.
– Ты меня не учи, – огрызнулся он. – Это я и без тебя знаю.
– А чего тогда спрашиваешь? И чем это ты недоволен? – сделала я удивленный взгляд. – Я, как обычно, за тебя провела колоссальную работу, а ты еще и возмущен.
– За меня?! Да мне это ни разу не уперлось! Скажи лучше, что я тебе помогаю каждый раз твои гонорары отрабатывать.
– Ну хорошо. Спасибо, – театрально поклонилась я.
В финале нашей очередной перепалки мы расцеловались в щечки и, пообещав друг другу скорую встречу на приватной территории, расселись по своим машинам.
Оказавшись за рулем, я не сразу включила стартер. Мне нужно было немного времени, чтобы решить, что делать дальше. И я решила. Покопавшись в своей памяти, набрала номер телефона Маргариты Постниковой. Той самой женщины, которая, по словам
Заехав в нужный двор, я сразу заметила худощавую молодую женщину в сером плаще, медленно катившую перед собой ярко-красную «сидячую» коляску. Припарковавшись возле чьего-то гаража, я направилась к Маргарите.
– Добрый день, вы Маргарита Постникова? – на всякий случай уточнила я, рассматривая не столько ее, сколько внешность ребенка.
Надо заметить, что девочка была точной копией Аркадия Костромского. Те же большие голубые глаза. Светлые кудряшки, выбивающиеся из-под розовой вязаной шапочки. И, несмотря на младенческий возраст, довольно правильные черты лица. Вернее, личика. Девочке, на мой взгляд, еще не было года. Хотя я не очень разбираюсь в возрасте детей. Девочка внимательно меня рассматривала. А затем зафиксировала взгляд на крупной металлической пряжке на моей сумке и потянулась к ней ручкой. Ее она явно заинтересовала больше, чем я.
– Да. А вы Татьяна Александровна Иванова? – улыбнувшись, в свою очередь уточнила Маргарита.
На вид ей было около тридцати лет. Без единого грамма косметики на лице, брюнетка с усталым взглядом темно-зеленых глаз и тонкими губами. Внешность довольно аристократическая, но одета, я бы сказала, убого. Оно и понятно, денег у неработающей женщины без мужа едва хватает только на ребенка. Наверняка вся надежда только на мать, с которой, по словам Анастасии Валентиновны, они живут совместно.
– Она самая. Простите, как вас по отчеству?
– Игоревна. Но можно просто Рита.
– Тогда я просто Таня. А дочку вашу как зовут?
– Верочка, – тепло улыбнулась Постникова, заботливо надевая поверх ее шапочки капюшон синего невзрачного комбинезона.
– И сколько ей? – решила я проверить свои предположения относительно возраста ребенка.
– Десять месяцев. Вчера как раз исполнилось.
– Ну, поздравляю. Совсем большая девочка. Я смотрю, она у вас спокойная.
– Да, слава богу, тут мне повезло.
Между тем Верочка все старалась дотянуться до заинтересовавшей ее пряжки, и я сделала шаг ближе. Она попыталась схватить ее, но варежка на малюсенькой руке скользила и мешала это сделать. Но Верочка не отчаивалась, продолжая делать попытки снова и снова.
– Настоящая женщина, – усмехнулась я, наблюдая за действиями девочки, и, посчитав, что все формальности по восхвалению ребенка соблюдены, решила приступить к намеченному разговору. – Рита, я, как вам уже сказала по телефону, работаю на известную вам Костромскую Анастасию Валентиновну. Но не сказала, по какому поводу. Так вот, может быть, вам это, конечно, безразлично, и я вас прекрасно в этом пойму, но хочу задать один вопрос. Вы в курсе, что Аркадий Костромской недавно погиб?