Забери мечту с собой!
Шрифт:
Прямо посредине леса между деревьев, были вырыты большие земляные домики сверху закрытые бревнами и дерном. То там, то здесь стояли привязанные лошади и копошились люди, с интересом наблюдающие за нашим продвижением по их территории. Возле одной из землянок, нам приказали оставаться и ждать, а Глеб с Виктором зашли внутрь знакомиться с начальством. Мои спутники расселись на большой поленнице расположенной недалеко, я же, как только потеряла Глеба из вида, почувствовала себя одиноко и неприкаянно. Меня коснулись. Резко вскинув голову, столкнулась с пронзительными голубыми глазами Назара.
–
От его слов стало тепло и легко, кивнув пошла за ним, все еще радуясь тому, как он сказал 'с нашими'. Значит, благодаря Глебу, меня все-таки приняли в этот маленький отряд. Как только мы с Назаром подошли к остальным, нам сразу выделили место посередине бревна. Сев, я чуть привалилась к плечу Назара и с вновь вернувшейся тоской начала наблюдать за дверью ненавистной землянки, скрывающей от меня Глеба. Затем, вспомнив про свой план, решила начать воплощать его в жизнь. Оглядевшись вокруг и не заметив посторонних вокруг нашей тесно сидящей компании, принялась задавать интересующие меня вопросы. Издалека!
– Назар, а вы давно все вместе?
– Командир, Витек, Роман и Миха еще с детдома вместе. Потом в армию ушли и там со мной и Трофимом подружились, так и служили вместе, пока война не пришла. А там уж к нам присоединились Мичиро и Серега, который на медведя похож. С остальными мы недавно познакомились, жизнь так соединила. Ты не волнуйся, у нас все ребята хорошие, не обидят. Все ж видят, что наша ты, не предашь.
Я удивленно и тепло посмотрела на Назара и заметила еще две пары смеющихся глаз. Михаил и Трофим сидели рядом с Назаром и с интересом прислушивались к нашему разговору. Поэтому я решилась на продолжение расспросов:
– А что такое детдом?
Уловив недоверчивое удивление, напряглась: 'И что я спросила не так?'
– Там живут дети, у которых нет родителей и других родственников. Вон Мичиру тоже из детдома, только он у нас столичный парень. А что, у твоих стерхов нет детдомов, а куда вы своих сирот деваете?
– У нас нет детдомов, а детей мы разбираем по семьям родственников, а если их нет, такие дети поступают под опекунство Хранительницы и ее супруга. Это их прямая обязанность, заботиться обо всех нуждающихся. Тем более о детях и женщинах, оставшихся без опекунов мужского пола.
Мужчины молча, открыв рты, слушали меня, потом Миха, хитро прищурив свои желтые глазищи, спросил:
– А что, все ваши женщины слушаются ваших мужиков и обязаны иметь опекуна? Никакой свободы?
Я слегка нахмурилась, потом когда смысл его вопроса дошел до меня, я чуть не расхохоталась:
– Миша, если ты когда-нибудь познакомишься с нашими женщинами, то поймешь, что мы все свободны в той или иной степени. Есть определенный свод правил, которым следуют все неукоснительно, за нарушение следует весьма суровое наказание. Жизнь стерхов священна, особенно женщин и детей. Они наше наследие и будущее. Поэтому о них заботятся, холят и лелеют. Об одинокой женщине заботятся тем, что помогают с тяжелой работой, с охотой и пропитанием, мужчины стараются скрасить ее одинокие вечера в надежде, что она выберет их своей половиной. Браки у нас заключают на всю жизнь, а жизнь у нас очень длинная и гораздо легче идти по ней вместе с родным тебе существом. Разводов нет
После последних слов все в шоке уставились на меня. Назар не выдержал первым:
– Куда уходит?
– Туда же Назар, куда уходит душа ее половинки.
Они пристально разглядывали меня, но вопросов почему-то больше никто не задавал все еще под впечатлением от моего рассказа. А вот я решила продолжить допрос:
– А сколько вам всем лет, если не секрет?
Миша хитро прищурился и, глянув искоса на меня, сквозь зубы процедил:
– Глебу двадцать восемь, Сири, и он не женат, и, насколько я знаю, бабы у него тоже нет никакой. Так что он весь твой с потрохами, если нужен! Только дай ему дело выполнить, а потом забирай.
От такой наглости, у меня даже дух перехватило. Сначала с яростью посмотрела на него, а потом до меня дошел весь комизм ситуации, и я засмеялась. Причем пытаясь делать это тихо, чтобы не привлекать не нужного внимания. На меня и так зыркали любопытными взглядами мелькающие мимо люди.
– Ты хитрый наглый кот, Михаил! Но я рада встрече с тобой, возможно, когда-нибудь я смогу отплатить тебе такой же любезностью. А еще...
Я привстала и, перегнувшись через Назара, прошептала ему на ухо:
– Нужен, Миша, очень нужен и заберу его, не сомневайся.
Теперь уже Мишка ржал как лошадь, но его смех прервал раздавшийся злой стальной голос Глеба.
– Развлекаетесь, я смотрю! Пойдемте, нам выделили три землянки и приглашают на обед.
Я поежилась от его ледяного взора, а вот Миха снова расхохотался и, ткнув улыбающегося Назара в бок, весело ответил Глебу:
– Командир, да ты не переживай, мы тут твою судьбу решаем, а ты все недостатки свои показываешь. Сири вот решила тебя в супруги себе взять, так ты не теряйся, соглашайся пока не поздно, а то вдруг уведут. Девка она вон какая, видная, несмотря на уши с кисточками. Это даже более экзотично смотрится. Такой жинки ни у кого не будет, ты будешь единственным.
Глеб застыл столбом и, судя по тому, как ходили желваки под кожей, он был в бешенстве. А я готова была разрыдаться, я не выдержала и прошипела ни на кого не глядя:
– Вот же зараза рыжая. Шассе недоделанный. Уши ему мои не нравятся! Да ты на свои посмотри, котяра болотная, чтоб ты в иле застрял по самую морду.
Высказав все ругательства, рванула в лес, по дороге кинув за спину:
– Пойду прогуляюсь, скоро вернусь.
Уйти мне удалось всего на пару шагов. Меня догнал Глеб и, повернув к себе лицом, ровно сказал, как будто это не он только что взорваться был готов от ярости:
– Сначала ты пообедаешь, потом отнесешь вещи в свою землянку и только потом сможешь пойти погулять, Сирила.
Я вскинулась снова, как и прошлый раз, хотела указать ему, что нет у него надо мной власти, но вспомнив, что на кону, только опустила голову вниз и согласно кивнула. Он взял меня за руку и повел за остальными, в сторону длинных столов под большим деревянным навесом, я же решилась задать вопрос, который хуже кислоты разъедал мне душу:
– Тебе тоже не нравятся мои уши? Неужели так отталкивающе выглядит?