Забери мои страхи
Шрифт:
– Простите… Беатрис, кто такой Уоррен?
Сердце заколотилось.
– Это мой отец, – произношу я, понимая, что это звучит наверняка странно.
– Ваш отец… – повторяет она призадумавшись.
Затем, опустив голову, начинает что – то записывать в своем блокноте.
– Почему вы называете его по имени? Он ваш отчим? – спрашивает она, когда снова смотрит на меня.
В этот момент мне хочется сказать ей что – то грубое, но решаю вести себя тактичнее. Мы все же видимся впервые и я совсем ее не
Я меняю позу в кресле, понимая, что мой ответ ввел ее в замешательство.
– Уоррен мой настоящий отец.
Я давно не называла его отцом, и он даже не догадывался об этом. Но так было легче. Я всегда представляла, что он будто мой сосед по квартире, с которым мне приходилось жить. И это самое ужасное, ведь между родными людьми такого не должно быть.
– Сколько вам было лет, когда погибла ваша мама?
– Девять, – отвечаю я тут же, и доктор Крамкай бросает свой взгляд на мою анкету. Она лежит на столе, прямо перед ней. Перед сеансом она попросила ее заполнить.
– Вы несовершеннолетняя, – произносит она и смотрит на меня.
– Да, мне семнадцать, – отвечаю я, не понимая, к чему она это спрашивает. В анкете я указала свой возраст, и она хорошо это видела. – Через три месяца мне исполнится восемнадцать.
Я напрягаюсь и начинаю нервничать. Чувствую, будто в легких что – то сжимается.
– Вы говорили, что Уоррен, то есть ваш отец, принял предложение о переводе в другой отдел.
Я выдыхаю, когда тема о моем несовершеннолетии закрывается.
– Тогда он принял предложение о хорошей должности в Хьюстоне. Он офицер полиции… точнее уже бывший офицер.
– И вы переехали?
Я смотрю на доктора, прищурив глаза.
– Да, мы переехали в Хьюстон. Отец устроился на новую должность, а я стала учиться в новой школе. Тогда мне казалось, что он излечился. Я думала, что работа помогла ему забыть о нашем с ним горе.
– Почему тогда?
Нет, ей не понять…
Я больно прикусила губу, чтобы не пустить слезу.
– Беатрис…
У меня напрягается челюсть, я пытаюсь сдерживать себя изо всех сил. Качаю головой, отказываясь в подробностях рассказывать о своей жизни за последние восемь лет.
Доктор выгибает бровь, давая понять, что мне будто нечего бояться и мне стоит ей обо всем рассказать, но я просто не могу.
Хватаюсь за кулон, висевший на моей шее, как за спасательный круг. Когда я нервничаю, то всегда его трогаю, будто это как – то может изменить ход событий в этот момент. На самом деле он не помогает, но хотя бы просто немного отвлекает.
– Что для вас значит эта подвеска?
Я машинально опускаю руку, будто меня током ударило.
Сердце снова застучало, разрывая все внутри меня.
– Дышите глубже. Беатрис, успокойтесь, – она протянула свою руку, поглаживая мое запястье.
Какого
Я опускаю взгляд на ее запястье, накрывающую мою руку.
Зачем эта женщина трогает меня?
Выдергиваю руку, давая ей понять, чтобы она не позволяла себе подобное.
– Больше не делайте так, – процедила я сквозь зубы.
– Я лишь хочу вам помочь, – успокаивающе произносит она.
Доктор Крамкай снова приняла серьезную позу, уставившись на меня.
– И почему для вас этот кулон так важен?
– Мы с Алексом были почти неразлучны, до того момента, пока Уоррен не решил переехать.
Доктор кивнула и снова начала что – то записывать в своем блокноте.
– Кто он вам?
– Был другом, – ответила я, снова схватив кулон в ладонь. – Не могу сказать сейчас о том же. Мы не виделись восемь лет…
– Вам было тяжело с ним расставаться?
Я замолчала, не зная, что ответить. Но воспоминания разрывали мою душу на части.
Отец с силой заталкивает меня в автомобиль, а Алекс пытается его остановить, отталкивая от меня.
– Папа, прошу, – кричу я, захлебываясь в слезах.
– Нет, вы ее не увезете! – кричит Алекс.
Отец хватает меня, и наши руки с Алексом разрываются.
– Папа, ты не можешь так поступить со мной!
– Все решено Беатрис. Мы же обсуждали это, – прокричал он грубым голосом, закрывая за мной дверь автомобиля.
– Ненавижу тебя! – кричу я, вытирая слезы с лица.
– Не смей со мной так разговаривать! – отец садится в машину и поворачивает ключ в зажигании. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Алекса. Я до сих пор не верю, что покидаю Бостон навсегда. Автомобиль трогается с места, и Алекс бежит за нами, а вслед за ним выбегают на дорогу его родители. Алекс все дальше и дальше от меня. Кажется, теперь я поняла, что больше не увижу его никогда.
– Я не прощу тебе этого, – кричу я на отца и опускаю свой взгляд на свою ладонь. – Никогда!
В руке я держала круглую подвеску, внутри которой было изображено дерево. Алекс успел мне ее передать до того, как наши руки расцепились.
– Беатрис… Трис?
Я посмотрела на доктора опустошенным взглядом. Тогда мне было девять. Я убеждала себя, что ничего не понимаю, но нет, на самом деле я понимала все.
– Если вам тяжело, мы можем отложить наш разговор до следующего приема.