Забирая ее
Шрифт:
— В том, что произошло между нами много и моей вины. Я долго не могла простить тебе отца… — мне больно об этом говорить, но сейчас я должна.
— Я убегала от тебя, ты прав. Но когда у меня получилось, я поняла, что мне пусто, вот здесь, — беру его ладонь, прикладываю к груди, там, где сердце бьется.
— Мне пусто без тебя, Зу…
Его глаза красные. Скулы напряжены. Отводит взгляд в сторону, будто с силами собирается. Только остались ли они? Мне кажется, мы оба больше не хотим войны. Мы оба с пустыми магазинами и без защиты.
— Ты будешь
Его глаза жалят. Щетиниться, все еще не может довериться.
— Я буду видеть отца моего ребенка. Сложного, пережившего жуткую боль и утрату, но сумевшего выпутаться из всего. Пожалуйста, Зу, борись. Ты очень нужен мне, и ему.
Я кладу его руку на живот. Заур замирает. Тишина. Он так сильно напряжен. А потом малыш вдруг бьет ножкой прямо в место, где находится его ладонь. И это такое счастье! Видеть его испуганно-удивленный взгляд! Видеть то, как удивление сменяет радость и восторг. Он словно маленький мальчик, смотрит на живот, а малыш снова толкает его.
— Эй, привет, — хрипло, с нежностью в голосе. Впервые улыбается, так нежно, по-доброму. Его пальцы такие ласковые. Они гладят мой живот, а я прикрываю глаза, и чувствую, как слезы стекают по лицу. Теперь то я понимаю, почему девчонки в школе взахлеб рассказывали о том, как их мужья гладят животики. Теперь сама ощущаю, какой это кайф, и сейчас мое сердце поет от любви.
— А если не выйдет? Если я сделаю вам больно? Снова? — его неуверенный шепот разрывает мне сердце.
Смотрит на меня так, с волнением. И я понимаю, что сейчас ему нужна защита еще больше, чем нам с малышом.
Качаю головой. Ну уж нет. Не выйдет ему отпустить меня. Не теперь. Не после всего, что мы с ним прошли.
— Я буду рядом, Зу. Вместе мы справимся.
Он смотрит на меня напряженно. А потом обхватывает мой затылок, и притягивает к себе. Его губы касаются моих, и это словно взрыв тысячи фейерверков внутри. Как сотни оргазмов, как тысяча нирван! Я впиваюсь в его губы, и ничего не вижу, не слышу и не замечаю. Ничего не хочу, только его… только руки его и вкус. Только голос его, и дыхание. Чтобы наконец-то он был со мной здесь… наяву.
— Эй, Зу! — в комнату входит Илья. Заур усаживает меня к себе на колени, поднимает на друга хмурый взгляд.
— Мой победил, ты торчишь мне пятеру!
Заур смеется, поглаживая мою спину, мои ноги. Он так бережен со мной сейчас. А я ни на миг не свожу с него глаз. Насмотреться не могу.
— Поехали домой? — спрашивает, глядя в глаза мне.
И в первые я думаю о том особняке с теплом.
Зу поднимается, обнимая меня за талию, ведет к выходу.
— Пятера с тебя, — продолжает наседать Илья.
— Да хоть десятку, Верх. Все равно я тебя сделаю при любом раскладе…
Илья окидывает нас прищуренным взглядом. Убирает руки в карманы джинсов, слегка склонив голову набок.
— Да тебе и драться то больше незачем, брат. Вернулась то птичка домой, — кивает на меня.
Зу хмурится. Ему не нравится столь пристальное внимание
— Идем, Сами. Здесь сильно шумно …
Верх смеется, смотря нам вслед.
Я останавливаюсь, поднимаю глаза на Верховского. Ему лет тридцать на вид. Он весь в тату, взгляд такой цепкий, острый. Он напоминает мне Зу. Такой же опасностью от него веет. Младше него, не такой высокий, но сила от него исходит невероятная. И есть в его взгляде тоска. Такая только от потери бывает.
— И ваша птичка вернется, — произношу с улыбкой.
Он изгибает бровь, ухмыляется, стараясь выглядеть незадетым. Но я понимаю, что попала в цель.
— Обязательно вернется, Илья! Вот увидите!
Эпилог
Три месяца спустя
Мы учимся жить заново. Доверять друг другу, раскрываться. Зу решил остаться в этом доме. Морской воздух и хвойный лес, что может быть лучше? Я не стала спорить, хотя порой здесь было слишком жарко.
Мы ходим к психологу. Он меняется, мы меняемся. Познаем друг друга с новых сторон. Он вспыльчивый, все такой же Заур. Порой жесткий, порой упрямый, но он знает, что у него есть я. И теперь, когда мое сердце отпустило все страхи, я уверена, что он не сделает мне больно.
Зу слишком много страдал, он так хотел любви, а теперь она у него есть. И я знаю, он сделает все, чтобы сохранить это.
— Сами, больше ничего не хочешь? — он наклоняется, нежно касается меня губами. Сладко потягиваюсь, обвиваю его шею, вдыхая родной запах.
— Тебя хочу…
— Еще? — смеется в губы, покрывая мелкой россыпью поцелуев мое лицо.
— Ты не представляешь, как. Чертовы гормоны, из-за них постоянно хочется…
Он хмурится, а потом начинает смеется. В последнее время он часто так делает. Видимо, я стала делать и говорить много нелепостей. Но беременной ведь простительно?
— Тогда я могу задержаться, — шепотом, с улыбкой глядя мне в глаза. Проводит ладонью по моей груди, спускаясь по талии ниже. — Такая ты заводишь еще больше… сладкая, пышная, моя… — он целует отдергивает одеяло и накрывает губами мою грудь, которая уже стала на пару размеров больше.
Я смеюсь, отталкиваю его слегка.
— Нет уж. Сначала шоколадный торт и пицца с морепродуктами. А уж потом все остальное. Я потерплю, Заур.
Зу отстраняется, усиленно делая оскорбленный вид. А потом, видимо, задумывается о моих словах.
— Сами, это ж безумное сочетание…
Ничего не могу поделать. Малыш хочет, а значит обязательно нужно прямо сейчас съесть все вышеназванное.
Зу уходит, а я не свожу глаз с него, пока он одевается. Не верю собственной себе. Мы вместе. Он и я. Как много пройдено трудностей, как много непонимания и боли. Порой кажется, за первый год мы испили всю боль, которую только можно испытать. Конечно, я боялась раньше. Что Зу сорвется, вернется к прежнему себе. Но этого не будет. И чем дольше мы вместе, тем больше я убеждаюсь в этом.