Забирая Еву
Шрифт:
— Тебе помочь? – подхожу к Каю. Он нанизывает мясо на шампура.
— Отдыхай, — бросает, не отвлекаясь от своего занятия.
— Слово начальника – закон..
Следующие полчаса, занимаюсь откровенным детским садом. Словно безумная, ношусь по берегу вместе с Малышом. Умаявшись, сажусь на удобную лавочку в беседке и наблюдаю за Каем. Удивляюсь в который раз за сегодняшний день, какой он умелый мужчина. Все, что ни делает, получается отменно. Будь то штукатурка стен или работа в курятнике. А то, с какой любовью он относится к каждому животному из многочисленного хозяйства, не может не умилять. Кай стоит у мангала, периодически переворачивая шампура. Курит
Затем, я помогаю Лидии Прокофьевне накрыть на стол, и мы усаживаемся за ужин. Пробую первый кусок мяса и в блаженстве прикрываю глаза. Черт, даже шашлыки у него отменные. Кай замечает мой восторженный вид и поясняет, что особый рецепт его приготовления заключается в дровах. Именно старая вишня придает мясу такой незабываемый аромат.
На протяжении всего ужина Кай то и дело подкладывает мне куски шашлыка, сетуя на то, что я слишком мало ем. Поначалу препираюсь с ним, но потом решаю схитрить. И с лукавой улыбкой на лице скармливаю добавку Малышу, сидящему под столом. А вообще, вечер просто замечательный. Приятная компания, сказочное место. Кай по большей части молчалив. В основном я веду беседу с его мамой. Лидия Прокофьевна рассказывает о своей молодости, о профессии фельдшера и о том, как тяжело было одной поднимать сына. Ведь отца Кая она потеряла, когда сыну было всего лишь пять лет. Кай сидит в плетеном кресле, в одной руке у него бокал виски, в другой дымящаяся сигарета. Несмотря на то, что отношусь к курению я крайне отрицательно, этого мужчину данная привычка вовсе не портит.
На улице темнеет и Лидия Прокофьевна оставляет нас в одиночестве, уходя в дом. Мы сидим в полном молчании. Слышны только стрекотание сверчков и кваканье лягушек.
— Такой жуткий день и такой чудесный вечер, — протягиваю задумчиво. Кай вздрагивает, от звука моего голоса. Словно и забыл о моем нахождении здесь.
— У тебя впереди целая неделя, наполненная такими днями. Не расслабляйся, — произносит ровным голосом. А я вновь злюсь на него. Вот, что за человек? Только начинаешь думать о нем хорошо, как он тут же делает или говорит что-то неприятное.
— Сухарь, — ворчу, поднимаясь из-за стола.
Кай подходит к мангалу, подкидывая немного дров в костер. А я, взяв со стола небольшой кусочек хлеба, отправляюсь к пруду. Малыш идет рядышком со мной, уже готовый к новым играм.
Приблизившись к воде, оборачиваюсь. Понимаю, что Кая от меня скрывают небольшие заросли камыша. Малыш вопросительно смотрит на меня. Я подмигиваю псу и, оторвав кусочек хлеба, бросаю на водную гладь. К нам тут же подплывают несколько уточек.
— Держите, мои хорошие, — бросаю еще,
— Наверняка, этот сухарь черствый, вас не кормит совсем.
— Я все слышу! – доносится до меня его раздраженный голос. А я хихикаю и корчу рожицу.
Подхожу еще ближе к воде. Темная ровная гладь водоема пугает меня. Я если честно, боюсь такие места. Не умею плавать. По всей видимости, найдя наше занятие неинтересным, Малыш подталкивает носом меня под попу, прося других развлечений. От небольшого толчка, моя нога соскальзывает, и я лечу в воду. Погружаюсь с головой в ледяную пучину. Ногу тут же сводит судорогой. Я в панике. Лихорадочно загребаю руками, пытаясь выбраться на поверхность. Но все тщетно. Меня все больше затягивает ко дну.
В легких стремительно быстро заканчивается кислород, а выплыть не получается. Воздуха не хватает, и когда в глазах начинает темнеть от удушья, рефлекторно делаю маленький вдох, набирая полные легкие
Кай вытягивает меня на берег, и, опустив на холодную землю, расстегивает куртку и разрывает ворот футболки. Давит толчками на грудь, пытаясь выбить воду из легких. Сопровождает этот массаж искусственным дыханием. После третьего толчка, вода наконец-таки покидает легкие. Я закашливаюсь и делаю первый болезненный вдох. С жутким хрипом, превозмогая спазмы. Но я жива. Открываю глаза и встречаю на себе его взгляд. Перепуганный, влажный, воспаленный.
Увидев, что я пришла в сознание, Кай, ни слова не говоря, быстренько подхватывает меня на руки и со всех ног бежит в дом. А я словно кукла безвольная. Нет сил даже поднять руки.
Опускает меня на кровать, принимаясь снимать с меня влажную одежду. А я только сейчас замечаю, что у меня пальцы судорогой сводит от холода и зуб на зуб не попадает.
— Давай, девочка, помоги мне, – шепчет сорванным голосом. А я молчу. Горло саднит, ни единого слова не могу выдавить из себя. Только смотрю на него словно рыба немая. Он раздевает меня до нижнего белья, и снова подхватив на руки, несет в ванную комнату. Поворачивает кран душевой, включая теплую воду. И когда из кабинки начинает идти пар, аккуратно кладет меня внутрь. Горячие струи воды бьют по моему телу. Меня снова начинает знобить. Но я постепенно возвращаюсь к жизни, оттаиваю. Подтянув к груди ноги, обхватываю их руками и поднимаю на него глаза. Кай стоит неподвижно. Смотрит на меня. Глаза бешеные, испуганные. Я вижу, что он до сих пор в мокрой одежде. Проследив за моим взглядом, он словно вспоминает, что тоже замерз и начинает стягивать одежду. Оставшись в плавках, залезает ко мне в кабинку.
— Прости, Ева, но так будет быстрее.
Когда его руки смыкаются на мне, я мысленно выдыхаю. Почувствовав рядом с собой твердость его груди, сотрясаюсь в горьких рыданиях. До меня наконец-то начинает доходить, что только что произошло. И к своему стыду, первой мыслью - не благодарность за спасение Каю, а мысль, что я могла больше никогда не увидеть Егора.
— Согрелась? – немножко отодвигаясь, заглядывает в мои глаза.
— Да, — устало отвечаю, пряча от него взгляд.
— Сможешь постоять самостоятельно пару секунд?
Киваю, обхватывая себя руками.
Кай выходит из кабинки и стаскивает с вешалки полотенце. В одно из них он закутывает меня, другим вытирается сам. Затем подхватывает меня на руки и несет в комнату. Кладет в кровать под одеяло.
— Я сейчас, — бросает он и выходит. А я закрываю глаза, наслаждаясь теплом и мягкости кровати.
Через пару минут возвращается. Раскрывает меня.
— Ева, давай оденемся, — он приседает возле кровати на корточки. Помогает мне принять сидячее положение и одевает меня словно маленького ребенка. Мягкие спортивные штаны, чистая футболка, на ноги заботливо надевает шерстяные носки. А затем укладывает обратно на подушку.
— Я сейчас чай принесу. Грейся, ныряльщица.
А я закрываю глаза, наслаждаясь долгожданным теплом. Встряска. Вот что мне нужно было. И я ее получила. Теперь как никогда понимаю, что нельзя жить такой жизнью как сейчас. Пора начинать уважать себя. И быть рядом с тем, кому ты дорог.
Через минут пять он появляется в дверях. В махровом халате и дымящейся кружкой в руках.
Я принимаю сидячее положение и забираю из его рук напиток.
— Спасибо, — впервые за эти дни я говорю ему от всего сердца.