Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
– Да что вы, Борис Иванович, - посмотрела я честными глазами на волхва.
– Как вы могли меня заподозрить?
– Мысли твои прочитал, - прогудел Терентий, - вот и заподозрил.
– Друг мой,…, а нельзя ли привлечь ваших прекрасных женщин, они, насколько мне известно, живут на прохладной стороне вашей планеты, и у них есть какая-то особая магия для посещения вашей жаркой стороны.
"Не получится", - раздалось в моей голове.
– "Они слишком далеки от нашего мира".
– Знал я одну особу в свое время, - задумчиво изрек Борис
– Вместе путешествовали. Ну, ты ее знаешь, - кивнул он верховному волхву Валаама.
– Лилипут, что ли?
– улыбнулся Терентий.
– Такое не забудешь! Помнишь, что мы тогда учинили в вашей Одессе? Когда она своим басом…
Оба сильных мира сего ударились в воспоминания, то и дело извлекая из памяти новые смешные (им) подробности. Денебец, при первом же упоминании о загадочном Лилипуте стал по стойке "смирно", и с благоговением навострил все свое существо в сторону все молодеющих и молодеющих на глазах у изумленной публики волхвов. Я, сообразив, пауза может затянуться, опустилась на землю, подстелив под себя котомку. Металлист уселся на крылечко, извлек из кармана мотокуртки неразлучный наладонник, принялся забивать в него информацию.
– Штирлиц, - обратилась я к разведчику.
– А о ком у них (кивок в сторону развлекающихся волхвов) идет речь?
"Это наша знаменитая разведчица", - не сразу, но все же откликнулся разведчик.
– "Сейчас она вышла в… отставку, но до тех пор была… маршалом", - справился он с заменой понятий.
– "Я к ней прямого доступа не имею, придется месяц ответа на заявку ждать, да и то неизвестно, с каким результатом".
Жаль…
– А почему ваш преступник, - вспомнила я встречу с серым денебцем в здании "Известий", - меня прогонял со "своей", как он выразился, территории?
"А, это он вместе с искрой… ну, скажем так, обоняние, потерял. Вот и перепутал, видать, тебя с кем-то еще", - ответил Штирлиц.
– "Вот бедолага, я бы так жить не согласился".
– А вы что, своих сопланетников по запаху различаете?
– удивилась я.
"Не совсем", - ответил разведчик.
– "Это сложно объяснить: там и испарения… тела, и… мысли, и принадлежность к… цвету огня, и еще много чего".
– Ясно, - протянула я.
– Что они там, совсем в детство ударились, что ли?
Волхвы ходили на руках. Наперегонки. Покамест шли ноздря в ноздрю.
– Борис Иванович, - окликнула я начальство.
Тот даже не обернулся - видать, совсем о нас позабыл. Все же иногда меня начальство поражало. А иногда интриговало - интересно, если оно до сих пор способно на такое вот веселье, то сколько же оно еще прожить сможет?
Ответа на этот риторический вопрос не было и быть не могло. Я почесала в затылке, и… вспомнила. О ракушке, подаренной матерью Иззи в благодарность за спасение чада. Она до сих пор болталась у меня на шее в числе прочих амулетов.
– У нас есть доступная женщина!
– возопила я, достала ракушку и дунула в нее.
Раздался ушераздирающий ультразвук,
– А вот и я, - жизнерадостно заговорила ультразвуком старая знакомая.
– Таки рада вас видеть, спасители моего сына. И где таки ваш третий товарищ?
– Дома остался, - озадаченно произнесла я, включая дополнительный звуковой диапазон.
– Здравствуйте…
– Илана, - певуче произнесла денебка.
– Так меня называют на планете 14856747. Хотя некоторые, - пристально уставилась сияющая (в прямом смысле) женщина на мое начальство, потом перевела взгляд на верховного волхва, - предпочитают меня называть "Лилипутом".
– Ты?!
– недоверчиво уставилось мое начальство на очаровательную денебку.
– Вечно растрепанная разведчица метрового роста? А что у тебя с голосом? Помнится, ты изъяснялась исключительно басом…
Штирлиц, стоящий по стойке "смирно", запылал множеством искр в сторону ошалевшего Бориса Ивановича. У Терентия отвисла челюсть, металлист отложил наладонник.
– Все меняется, друзья мои, это действительно я, и очень рада вас всех видеть, - пропела Илана, лучезарно улыбаясь волхвам.
– Зато теперь я могу отказаться от еврейских мотивов, а то они мне порядком надоели.
– Еврейских мотивов?
– озадачился Борис Иванович.
– Я дала зарок, что буду говорить с еврейским акцентом (так вот откуда Хаванагила, и все эти "таки" в ее речи!) в память о нашем совместном приключении. До тех пор, пока не увижу снова моих друзей.
– Так что же мы до сих пор трезвые?
– прогудел Терентий.
– За это определенно надо выпить! Миша!
На пустой площадке материализовался стол, стулья (в том числе и огнеупорные, для денебцев), бутыль мутного самогона, в которой плавал красный перчик, шмат сала, и буханка грубого хлеба. Я глотнула горилки со всеми за компанию, зашлась в жутком кашле, передо мной не замедлила появиться кружка воды.
Застолье продолжалось до самого вечера. Продолжать банкет пришлось уже в помещении, потому что всех, заглянувших к верховному волхву на огонек, и присоединившихся к нашему нетрезвому обществу, маленькая площадка вместить была не в силах. Боевые друзья снова ударились в воспоминания о давнишних приключениях, полковник Штирлиц направлял все искры в сторону живой легенды (как выяснилось) внешней разведки своей родной планеты.
Мы с металлистом, тоже изрядно упившиеся (я - глинтвейном, он - коньяком) выясняли отношения, в конце которых пришли к консенсусу: он меня не учит уму разуму по поводу и без, и мы - друзья до гроба.