Забияка. (Трилогия)
Шрифт:
– И вот что интересно, - говорил Эльдар, устремив потухший взор на непочатую еще бутылку портвейна.
– Их было четверо, и жили они в тринадцатом номере.
Мы сидели в кафешке у ворот военной базы: в пустую комнату мне не хотелось, а кавказец с радостью, как мне показалось, составил девушке компанию. Усадил на самое лучшее место - у камина, с видом на горный пейзаж за окном. Заказал мне самого лучшего чаю, который только сыскался у военных. Сам же не решался открыть бутылку. Может, ждал, пока освободится бармен, и составит ему компанию. По
Было тоскливо и как-то покинуто-заброшено. Горная гряда за окнами даже не старалась походить на Заповедник, напоминала о коварной ловушке, в которую угодили мои друзья. Иногда по улице проезжала одинокая машина - освещала темные ели по бокам дороги.
Кстати, о связи…
– Электричество восстановили?
– Нет, - покачал головой военный, и посмотрел на горящую лампочку.
– Это у нас своя подстанция работает.
– А газ и воду? Впрочем, везде полным-полно снега… И дерева.
– Не скажи. Хозяева отелей уже взвыли - им капризные постояльцы всю плешь проели: где обещанная круглосуточная горячая вода? А ты знаешь, что нарушать свои обещания - это нехорошо.
– Обязательный кавказец помрачнел окончательно, и потянулся к бутылке. Я поспешила перебить его действие очередным вопросом:
– У них там холодно?
– Пока еще нет. Да и дизель есть у многих. Но, сама понимаешь, эксплуатируют его в самом экономичном режиме - до плюс пятнадцати номера прогрелись, и ладно. Кстати, о номерах… Ты знаешь, все погибшие в этом месяце либо жили в тринадцатом номере, либо снимали квартиру под соответствующим номером. Вот, например, те ребята, которых сегодня завалило…
– Их откопали?
– Быстро спросила я. Неприятностей мне и так хватало, слушать унылый перечень бед ой как не хотелось.
– Нет еще… - Понял меня собеседник.
– Но… Ты знаешь, мне эта история с числом "тринадцать" все больше и больше не нравится.
– А если в гостинице всего десять номеров?
– Позавчера вот, погибли из первого и третьего одновременно.
– А те японцы?
– Не желала верить я в дурдом под номером "тринадцать".
– У них, кстати… Ой, - вспомнила я, что царапнуло мне глаз: кимоно, подарок для балкарца, было свернуто вчетверо.
(И, надо сказать, сложить одежду подобным образом было поступком, невозможным для японцев, в языке которых цифра "четыре" произносится также, как и слово "смерть").
– Что "ой"?
– вопросительно уставился на меня Эльдар.
Я пояснила.
– Дурной фильм ужасов с этими цифрами. Кто-то водит нас за но… - Заснул кавказец на полуслове.
Я тоже чувствовала, как слипаются мои глаза. Но… как бы так объяснить. Спать мне хотелось ровно наполовину. Да и какой тут сон, если твоя драконья сущность ругается чуть ли не матом. На кавказца, заснувшего, когда девушке грустно и одиноко. На себя, хотящую спать. Я протерла глаза. Почему-то подошла к окну…
По горной дороге катились непонятные
– Что за черт?!
– Инстинктивно присела я на корточки.
Потом все же заставила себя собраться с духом, и выглянуть еще раз из окна. На дороге было чисто. Померещилось? У кого бы спросить? Бармен и абсолютно трезвый Эльдар продолжали спать. Мне оставалось только одно: схватить свою куртку, и кинуться вон из кафе.
На дороге было тихо, темно и безлюдно. След не брался.
– Ау!
– Не знаю, почему, позвала я. Скорее всего, от страха.
– Ау-у-у!!!
– повернулась я в другую сторону.
– Ау-у-у-у-у!!!
– Звал, оборотень?
– Спросили меня из-за спины.
И откуда-то сверху, что ли.
Я, скрепя рванувшееся к пяткам сердце, повернулась. Передо мной стоял снежный ком - тот самый, о который я несколько минут назад ушибла нос. Взирал на меня свысока. Скалился. Может, он был и страшен для кого-то. Но я ему обрадовалась, как родному:
– Привет!
– Привет, - несколько ошарашено ответил Ком.
– А ты… меня не боишься?
– А почему я тебя должна бояться?
– Рассмеялась я.
– Ты же…
Тут я все-таки замялась - брякну что-нибудь, а единственное не спящее на всю округу существо обидится и уйдет. Точнее, укатится.
– Я - Колобок, - представился Ком.
– Чегетский Колобок.
– Гроза туристов?
– Сощурилась я.
– Как придется, - потупил глазки долу Ком.
– Как придется.
Как придется, говоришь? Нам уже плохо приходится - печенкой чую. Не спроста все уснули. Ой, не спроста.
– Ты меня позвала, - вклинился в поток моих мрачных прогнозов Колобок.
– Зачем?
Позвала? Я не стала допытываться, всегда является ли Колобок туристу, услышав его нервное "ау!!!" - не до этого сейчас было.
– Кликни деву и мальчика, если они, конечно, не сказка. Беда у нас.
– А Черного Альпиниста тебе не свистнуть?
– Насмешливо и печально одновременно осведомился Снеговик.
– Свистни, если захочешь.
– Не буду, - скуксился Ком.
– Он любит командовать. И убивать.
– Тогда не надо.
– Впервые за весь разговор по мне побежали мурашки.
– Ты уж позови кого почеловечнее, ладно? А я пойду, ребят растолкаю.
Нас было шестеро. Трое сподручных Смотрителя: Огромный снежный Ком, он же - Чегетский Колобок, Эльбрусская Дева и Джан-Туганский Мальчик. Дева вовсе не обладала тем, что ей предписывала народная молва: лохмотьями, длиннющими грязными ногтями и всклокоченной шевелюрой. Она оказалась совсем еще молодой девчонкой (не больше двадцати лет!) в полном альпинистском снаряжении: репшнуром, ледорубом и "кошками" на ногах. Я смотрела на ее симпатичное, (если бы не ледяная безжизненность) лицо, и понимала: она провалилась в трещину, и ее друзья-товарищи не пришли ей на помощь. Она уже засыпала последним в ее жизни сном, когда ей помстился снежный котенок…