Заблудшая душа. Демонолог
Шрифт:
Остановив Черныша на вершине кургана, я дожидался приближения основных войск. Рядом из травы неожиданно вынырнул Хан. Бедный Черныш подскочил на месте и тут же постарался двинуть волка копытом, едва не уронив задумавшегося меня.
— Черныш, успокойся, скотина ты такая! Хан, не перестанешь пугать этого истерика — пристрелю к такой-то матери.
Оба зверя тут же смирно застыли, глядя вдаль с невинным видом. Если в понятливости волка я не сомневался, то вразумлять коня пришлось резким рывком поводьев.
За моей спиной, нарушив угрюмое безмолвие, тихо фыркнула хтарка — хоть какая-то польза от выходки
«Ящеры», осознав, что я решил прервать свое уединение, быстро окружили холм. Через пятнадцать минут к ним присоединились «попугаи». Вот уже двое суток кронайцы злились на меня, Карна и вообще на весь белый свет, — и я их вполне понимал. Мало того что их не дождалась «Веселая Устрица» и пришлось скакать на ненавистных четвероногих монстрах до самой степи, так еще в графство они попали как раз в конце трехдневного народного гулянья. Карн встретил свою абордажную команду на воротах города и предупредил, что пить нельзя: завтра выходим. Вся стража города и многие из зевак имели счастье видеть зарождающийся бунт кронайской судовой команды против капитана, причем в степи, за много километров от моря. Также зрители увидели то, как этот бунт был задавлен в зародыше железной рукой злобного коротышки.
Гул нарастал, и облако прозрачной пыли начало заволакивать все вокруг. Вид проходящей мимо меня рысью колонны вызывал чувство небывалой мощи. Подобное я ощущал лишь в теле генерала Сакнара, когда впервые увидел сборный лагерь нескольких легионов.
Три тысячи драгун и полторы тысячи казаков, включая высокопрофессиональную гвардию в виде сотни гвардейских казаков и двух сотен отборных драгун Морофа. Впрочем, теперь все драгуны графства были подчиненными чернявого командира — довольно стремительный карьерный взлет от лесного разбойника до графского воеводы.
В авангарде колонны шли пятнадцать сотен казаков — выглядели они довольно внушительно и при этом весело. Именно это слово возникало при взгляде на подбоченившихся воинов с развевающимися на головах «оселедцами», солидными усами и совершенно наплевательским отношением к дисциплине.
Да уж, разбаловал их Курат.
Из-за попустительства одного не очень умного графа оба моих соратника устроили в графстве небольшую конфронтацию. Курат подгреб под себя всю гражданскую власть, но не это было главным — Мороф подобными вещами вообще не интересовался, — наместник оставил за собой всех казаков. Воевода спорить не стал и занялся только драгунами — а зря. Нет, казаки не превратились в сброд, но дисциплина у них явно хромала.
Но что сделано, то сделано, надеюсь, это ненадолго. Несмотря на все протесты Курата, я передал все воинские образования, как регулярные, так и ополченцев, под руку Морофа, а Курату постарался мягко объяснить, что если пытаться усидеть на двух стульях, то может треснуть пятая точка организма. Старик расстроился, но вынужден был признать разумность моего решения, как и приказа оставаться в графстве на хозяйстве.
Вместе с Куратом я оставил и всех баронов — тяжелая конница хороша против пехоты, а использовать ее против юрких степняков — все равно что стрелять из пушки по воробьям.
Сэр Дарол ругался долго, и добиться от него понимания мне так и не удалось — расстались мы не очень довольные друг другом.
То, что мои кадровые перестановки были правильными,
Здесь дисциплина была железной, что неудивительно, вспоминая особенности характера бывшего разбойника и его «коронный» взгляд. Больший мороз по коже у меня вызывал только взгляд Шипа в моменты ярости.
Удивляло совсем другое — откуда Курат с Морофом нашли столько воинов, а главное, как могло так быстро вырасти население моего графства. Ведь никаких переселенческих программ я не проводил.
Все оказалось до безобразия просто. Серьезное наследство дало мне полную финансовую свободу. Мало того — я отправил Курату немалые средства на развитие графства, а он в свою очередь объявил о всеобщем освобождении от налога на пять лет всем переселенцам.
Надеюсь, другие дворяне империи меня за это не сожрут. На культивирующего общинный строй Савата уже спустили всех собак — хорошо, что Лара всегда была разумной женщиной и прекрасно приняла мотивы герцога Увиера.
Но это еще не самое главное — в основном волну переселения вызвал тот факт, что на огромной территории между пограничными баронствами и герцогством Увиер не наблюдалось ни одного дворянина. Даже герцог Кардей после революции вынужден был «наплодить» кучу рыцарей и баронов вдобавок к тем, которые вернулись с гражданской войны. А у меня образовалась своеобразная демократия, причем не в ее извращенном виде, а самая настоящая «власть народа». В новых военизированных общинах все решения принимали сообща, а наместник с далеким графом лишь устанавливали общие законы. Мало того, умеющие держать в руках оружие вольные крестьяне могли плевать на спесь как пограничных баронов, так и дворян из герцогства — ведь у них был один закон: слово графа Гвиери. Даже императрица воспринималась как нечто далекое и почти сказочное.
Вот такая у нас зародилась система, причем совершенно непроизвольно.
Честно говоря, как к этому относиться, я еще не определился — как-то не до того, — но надеюсь, что все будет хорошо. Ведь было же казачество надежной опорой Российской империи до самой ее гибели, и это с учетом всех особенностей казачьей вольницы.
Почти пятитысячное конное войско тяжеловесно ввалилось в степь и, разгоняя мелкие шайки степняков, двинулось в западную часть хтарских владений. Именно там находился замок демонессы Грозы. Откуда взялось это имя и почему Пожиратель обосновался именно там, исторические источники молчали, так же как и профессор, доведенный моими вопросами до белого каления.
Из архивов мне стало известно, что хтарская степь вообще является «заповедником» наследия древних магов. В отличие от империи и Вольных Королевств, в степи никто не проклинал артефактов и древних развалин, поэтому не уничтожал их. Это не значило, что местные жители любили это самое наследие, — они попросту его боялись, а брошенные города магов обходили десятой дорогой. Даже Охто, с которым мы прошли много испытаний и схваток с дари, говорил о местах обитания демонов с явным страхом. И это при том, что последний год он прожил на развалинах демонского замка.