Заблудшая душа. Демонолог
Шрифт:
— Что он хочет за свои услуги?
Как оказалось, шаман все же немного понимал имперский, он не стал дожидаться перевода и показал мне три пальца.
— Смерть-металка.
— Он хочет три арбалета, — спокойно объяснил мне «переводчик».
— И часто вы продаете им арбалеты?
— Нет, король запрещает вывозить арбалеты за границу. Мы бы и сами не отказались от парочки штук.
— Поторговаться с ним можно?
— Увы, ваша милость. Морхи вообще не торгуются. Мы выносим к ним товар, а они выставляют своих товаров столько, сколько посчитают справедливым.
— Что-то мне не хочется отдавать им арбалеты.
— Значит, вы пойдете в саванну одни, — пожал плечами бородач, и по его тону я понял, что иных вариантов не будет. Нужно соглашаться — все-таки он не первый год живет рядом с дикарями.
Конечно, возникал вопрос, не захотят ли морхи получить все арбалеты без ответных услуг по праву сильного, но обсуждать его с торговцем не имело смысла. Осталось только сделать все, чтобы удержать право сильного за собой.
— Хорошо, мы согласны, — сказал я, глядя на шамана. — За три арбалета шесть проводников.
Бородач что-то коротко рыкнул, наверное, уточняя цифры. Шаман тут же улыбнулся — хотя этот акулий оскал трудно было назвать улыбкой — и гулко ударил себя в грудь.
— Скажи ему, чтобы через час его люди ждали нас на дороге.
— Ваша милость, морхи не подходят к дороге ближе, чем на бросок копья.
— Прочему?
— Это «рахва», то есть святотатство, — пояснил переводчик, но я все равно ничего не понял.
— Хорошо, пусть до саванны идут за нами вдоль дороги.
Едва дослушав перевод, морх коротко рыкнул.
— Он хочет свои арбалеты.
— Его люди получат арбалеты, когда доведут нас до места, — жестко сказал я, уже устав от этого разговора. — Если весь путь до нужного мне города нас не будут сопровождать шесть его воинов, племя не получит и ржавой железки. Мне тоже не очень нравится торговаться.
Сказав это я, развернулся и ушел в барак собираться, даже не прислушиваясь к рычанию за спиной.
Через час, выбравшись из зарослей к дороге, мы оседлали коней и, взвинтив темп до предела, поскакали на юг.
К концу первого дня мы так и не добрались до края морхского леса и заночевали прямо на дороге. Вдоль зеленого тоннеля, на расчищенном от листьев камне, горели четыре костра. Вся каша была уже съедена, и немного клонило в сон. Кронайцы, как опытные бойцы, уже провалились в царство Морфея, используя по назначению каждый миг покоя. Грифон с двумя моряками стоял в охранении. Возле моего костра сидели Шип, Змей и оба артефактора. Ургена вновь захватила какая-то идея, и он, практически заглотнув свою порцию каши, начал судорожно копаться в свитках. Некоторое время Еж помогал учителю. Я увидел, что мальчика отчаянно клонит в сон, поэтому привлек его внимание и знаком приказал ложиться спать. Что он тут же и сделал. Профессор так и не заметил, что лишился соратника в своих поисках истины.
— Да! — вскричал ученый, и в чуть разбавленной лишь далекими криками ночных птиц тишине его голос прозвучал как выстрел. Проснулись несколько кронайцев, а дозорные, не разворачиваясь, направили арбалеты в сторону леса.
— Блин, проф, что ж ты так… — Договорить
Ночные птицы моментально смолкли, и над лесом повисла теперь уже абсолютная тишина.
— Если бы не твои знания, ты бы уже ехал на телеге в сторону империи. Нет, лучше отправить тебя на границу к Морофу. Или, может, пусть Змей вспомнит ваши тренировки?
— Да ладно тебе, — отмахнулся профессор. Научная жизнь не оставила и следа от его казацкого прошлого. — Ты лучше послушай, что я узнал о морхах.
— Проф, это, конечно, интересно, но точно не повод, чтобы сзывать сюда всех тварей в ночном лесу.
Ученый упрека не заметил и только отмахнулся.
— Морхи, как и дари, были созданы искусственно. Они проектировались как чернорабочие при строительстве. Здесь, — профессор ткнул пальцем в текст на свитке, — также объясняется их тяга к мясу людей и собственных родичей. Огромные массы рабочих было трудно прокормить. К тому же на работах возникла проблема травматизма. Древние управленцы нашли интересный способ разом решить проблему пропитания и утилизации покалечившихся рабочих.
— Проф, мне показалось или ты действительно восхищен гениальностью этого организационного решения? — вкрадчиво спросил я. — Не ты ли совсем недавно убивался, вспоминая жестокость древних магов? На морхов мне наплевать, и при необходимости я готов вырезать их до последнего экземпляра. Но, во-первых, когда-то они были людьми, а во-вторых, в отношении кого бы ни применялось «гениальное» решение кормить рабочих их мертвыми коллегами, я этого применяльщика задушил бы собственными руками.
Профессор сначала хотел что-то возразить, но промолчал. Затем даже покраснел. Если честно, мне было его жаль — перед увлеченным своим делом ученым открывался удивительный мир древнего могущества. К некоторым возможностям этого мира он даже смог прикоснуться. Натура ученого требовала максимальной собранности и отстраненности.
Он конечно же восхищался разумным решением нетривиальной задачи, совершенно не углубляясь в моральные аспекты. Но ведь от этого они никуда не девались. Кто-то из древних «администраторов» принял решение, а послушные и увлеченные своим делом до полной потери связи с реальностью маги выполнили приказ — как результат тысячи лет морхи жрали друг друга и всех, до кого могли дотянуться. Их любовь к человеческому мясу не была результатом извращений или неправильного воспитания — все было заложено генетически.
Я не жалел монстров, с которыми нам еще предстоит общаться ближе, чем хочется, но больше всего мне хотелось подержаться за горло тех, кто сотворил из обычных людей не просто уродов, а еще и каннибалов. И все только для того, чтобы они стали эффективными чернорабочими на строительстве.
Так, стоп!
За моральными терзаниями я едва не упустил важную мысль.
— Проф, если они работали на строительстве, почему лесные морхи не могут подходить к дороге?
— Не знаю, — пожал плечами Урген, с трудом отрываясь от внутренней борьбы холодного ученого разума и интеллигента.