Заблудшая душа. Диверсант
Шрифт:
После того как хана извлекли из брони, оказалось, что он был совсем еще юноша. По комплекции немного ниже меня и уже в плечах, но пленный кузнец, присматривавший за оружием и броней своего господина, подсказал, что после несложных манипуляций можно подогнать броню под нужный размер. При необходимости в набор добавлялись дополнительные чешуйки, которые также имелись в запасах кузнеца. Запасные чешуйки покупались вместе с броней и предназначались для подобной подгонки и замены выбитых в бою пластин.
По словам пленного хтара, эта броня попала в степь с северного
Ждать мне не хотелось, и пока драгуны собирали добычу в караван, а казаки сгоняли табун, хтарский кузнец, Охто и Курат подгоняли под меня «чешую».
Серая конструкция облегала тело словно жидкий металл. Имелась даже нижняя часть, которой хан не носил из-за неудобства езды в маленьких хтарских седлах. Шлем тоже был очень нестандартным, это я успел заметить еще в бою. Верх и затыльник шлема были похожи на часть яйца и не вызывали удивления, а вот прикрывающая лицо металлическая маска буквально притягивала взгляд. Она состояла из верхней части с прорезями для глаз и нижней с выступами, похожими на жвала насекомого. Да и вообще маска имела структуру, напоминавшую мелкие сочленения хитина. Не знаю, кто придумал такой дизайн, но у него точно не все в порядке с головой. Впрочем, голову шлем защищал прекрасно, давал сносный обзор, позволяя легко дышать, а внешняя жуть в бою только на пользу – пугать врагов.
Из шатра хана, который остался единственным неразобранным, я вышел, чувствуя себя как максимум драконом, а как минимум – ящерицей. Такой ящерицей с мордой насекомого. Конечно, было немного неприятно осознавать, что броня еще не остыла после прежнего владельца, но ее достоинства заставляли забыть о надуманных недостатках.
Поприседав немного и даже попрыгав, я понял, что «чешуя» мне нравится еще больше – раза в полтора легче экипировки оруженосца, а по надежности ее можно было сравнить с рыцарскими латами. Движений броня практически не сковывала, что подтвердила короткая ката из боевого комплекса дари.
Великолепно! Я просто в восторге!
А вот Чернышу обновка не понравилась, и стало понятно, почему покойный хан не носил чешуйчатых брючек. С конем мы достигли компромисса за счет дополнительного слоя попоны у седла и обещания придумать что-либо более действенное.
Пока я «прибарахлялся», сборы закончились и караван был готов тронуться в обратный путь. Все спешили домой, тем более что хотелось провести одну ночевку в степи вместо двух.
Немного успокоившись, я наконец-то задумался над тем, а откуда у довольно небогатого хана появилась редкая и наверняка очень дорогая вещица?
За расследование взялся Охто и на вечернем привале поделился со мной не очень приятными новостями. Предводитель пограничного кочевья получил «чешую» от отца – хана богатого рода, кочующего в центре степи. Парень не хотел со временем оказаться простым батыром у старшего брата. Хан же любил младшенького, поэтому позволил «отпочковаться» от рода всем тем, кто этого хотел, тем самым сделав сына предводителем собственного рода даже раньше
В плюсе была шикарная добыча в виде очень дорогой брони, а в минусе – шанс поиметь неприятности от убитого горем родителя. В том, что так оно и будет, Охто не сомневался.
Окружающий мир и сложившиеся в нем традиции очень сильно влияют на наш характер – на Земле, несмотря на видимость демократии, все расписано до запятой даже для человека, находящегося на вершине пирамиды. Причем пирамиды кастовой, без малейших социальных лифтов. В нашем мире каждое решение подвергается множеству сомнений – ведь действие, хоть на миллиметр сдвигающее устоявшуюся систему, тут же вызывает реакции всего организма. Тому, кто пошел против системы, остается только горько сожалеть о своей глупости.
В приютившем меня мире, несмотря на феодальный строй, пока все иначе. Даже в империи есть возможность прорваться наверх, а потерявший сына «олигарх» не сможет воспользоваться системой и призвать себе на помощь всю степь. Так что шанс выкрутиться все же был.
Пока я делал выводы, судьба напомнила мне, что везение не может быть вечным. Ближе к полудню следующего дня прискакал один из дозорных казаков.
– Господин, хтары.
– Где? – тут же напрягся я, выбрасывая из головы ненужные мысли.
– Недалеко, – с серьезнейшим видом ответил казак.
Да уж, в этом мире, лишенном наручных часов и хоть как-то сбалансированной системы мер и весов, понятие «близко» было необычайно точным.
– Что ты видел?
– Они идут от нашего брода. Ведут полон и обоз награбленного.
– Да чтоб вас всех! – В моей груди похолодело. – Тебя видели?
– Простите, господин, это случилось неожиданно. – Казак снял шлем и низко склонил украшенную наполовину седым чубом голову, словно предлагая отсечь ее.
– Мороф, разворачивай драгун. Коноводов и лошадей в обоз. – Немного подумав, я добавил: – Оставь еще десяток стрелков с обозом. Выходим на холм, обоз оставляем в балке. Казаки, на позиции.
Когда из-за холмов вынырнула не менее чем двухсотенная лава степняков, я выдал несколько фраз из непонятного в этом мире русского матерного.
– …Ну что, Ваня, доигрался?
Морофа контролировать нужды не было – он и без меня знал, что и когда делать.
– Без поправки. Подъем пять. Дай! Подъем четыре! Дай!
Суетные мысли ушли куда-то вдаль, и я отчетливо понял, что степняки сейчас приблизятся на дистанцию выстрела и ударят по почти бездоспешным драгунам. Разница в наших с врагом возможностях была в сто пятьдесят метров. А если с гарантией, то в сто – длинные луки били на триста, а степные даже с помощью инерции бега лошади всего двести. Будь их хоть вполовину меньше, то до двухсотки хтары не дотянули бы, а так у нас оставалось несколько секунд безопасности, а затем начнется размен. Очень невыгодный для меня размен.