Заблудшие
Шрифт:
– Сэр, я действительно хотел бы поговорить с Вами. – Согласился Питер.
– Говорите. – Разрешил шаман, приглашая агента присесть.
– Как Вы думаете, кто мог поджечь поселок сегодня ночью?
Мужчина-индеец поднял свои седые густые брови и проникновенно взглянул на Питера.
– Не знаю, но скорее всего тот же, кто и убивал наших общинников. – Предположил он.
– И по какой причине?
– Все по той же. Расстроить собрание. Они боялись, что мы слишком многое узнаем и решили так сорвать все наши планы. Но Вы-то уже наверняка на верном пути? – С надеждой спросил
– Почему Вы так решили? – Осведомился агент.
Шаман только ухмыльнулся.
– Вы не простые люди. Не такие как эти полицейские. А та Ваша напарница очень интересующаяся девушка.
Марлини улыбнулся. Он никогда не слышал, подобного комплимента для женщины.
– Да. Она в университете занималась культурами коренных жителей Америки. – Подтвердил он.
– Да. – Шаман закурил трубку с какой-то пахучей смесью, аромат которой перемешался с горьковато-кислым запахом варева, стоящего на плите. – Мы назвали бы ее Мудрой Пумой. А Вас… - старик призадумался, глядя на мужчину, - Вас мы бы назвали Хитрым Ягуаром.
– Это хорошее прозвище. – Согласился агент. – А как бы Вы назвали агента Гордона?
– Это кавалера Вашей напарницы? – Уточнил шаман, чем поверг Марлини в некоторый ступор. Теперь все вставало на свои места и объясняло несколько противоречивое поведение агента Робинсон.
– Почему Вы решили, что он ее кавалер? – Поинтересовался он у Бизона.
– А что разве нет? – Удивился тот. – Это, мне кажется, заметно. Хотя Вы правы. Кавалер он ей только временно. Скоро все изменится. – Пророчески изрек шаман. – А назвали бы мы его Слепым Кабаном.
Это развеселило Питера. И хотя ростом они с Майклом были примерно одинаковым, последний был на десять-пятнадцать килограмм крупнее Питера, поэтому казался несколько неуклюже, особенно рядом с худенькой Кетрин. Хотя стоит отметить что, несмотря на свои пропорции, он был довольно проворным, если бы не его заторможенный мыслительный процесс.
– Ну почему Кабаном понятно, а вот почему Слепым? – Развеселившись, спросил Питер.
– Да потому что не видит ничего дальше своего носа. Хотя он здесь не один такой. Судя по всему, Вас тоже можно назвать пока Слепым Хитрым Ягуаром.
– Утешает, что Вы говорите «пока». – Отметил Питер, за несколько дней привыкший к многозначительности слов индейца.
– Только от Вас зависит насколько долго продлится. – Ответил шаман.
– Ладно, речь не о нас. Скажите, может быть, после сегодняшней ночи Вы стали кого-то подозревать? – Вернулся к теме агент.
– Нет. – Покачал головой хозяин дома. – Но я кое-что узнал, о тех людях, которые посещали нашу старушку.
– И что это за люди? – Заинтересованно уставился на старика агент.
– Они из города. Говорят, что частенько бывают у нее, но только вот цели их не известны до конца. Говорят, что они берут у нее лекарства.
– Но Вы же сказали, что она редко кому помогает даже из «своих» неужели она стала бы помогать посторонним? – Удивился Питер.
– Это уже ваша забота. – Перевел на него ответственность индеец.
– Тогда последний вопрос – Вы знаете, кто в резервации болен гемофилией – несвертываемостью крови?
– Это
Шаман выглянул на улицу и позвал своего подопечного. Тот был неподалеку, играя вместе с местными мальчишками в мяч. Прошептав ему на ухо, что-то невнятное, он вновь зашел в дом и сказал агенту, что тот может проследовать за мальчиком.
Мужчина благодарственно поклонился и вышел.
***
Кетрин помогла своим коллегам разместиться в отеле и вернулась в резервацию, не желая затягивать и так быстро улетучивающееся время.
Она подъехала к одному из самых старых хоканов поселения и постучалась. Дверь открыла высокая худая женщина шестидесяти трех лет – мать Кларка Майклза. Ее красные от слез глаза выделялись на болезненно-белом лице. Итак худая, от горя женщина еще сильнее высохла. Она стояла словно мумия, не произнеся ни слова, и только безразлично смотрела на Кетрин. Девушка посмотрела на нее и невольно вспомнила свою мать. Та выглядела примерно так же, когда погиб отец - абсолютно равнодушная ко всему, молчаливая, почти неживая. Мать Кетрин долго не могла прийти в себя после той трагедии, она даже забыла о постоянных спорах с дочерью о ее профессии.
– Простите, Вы Аннабель Майклз? – Осторожно спросила агент Робинсон у женщины.
Та только махнула головой и жестом пригласила девушку войти.
Дом был чист и уютен. Нехитрый скарб состоял из небольшого количества деревянной мебели, сделанной, в основном, из сосны или дуба, самой необходимой посуды и некоторых атрибутов индейского культа.
– Простите, миссис Майклз, я понимаю, как Вам сейчас тяжело, но позвольте задать несколько вопросов. Это может помочь поймать убийцу.
– Кетрин говорила очень медленно и тихо, словно боялась спугнуть собеседницу.
– Да. Конечно. – Женщина, наконец, подала голос. Он был очень спокойным, мягким, немного глуховатым.
Кет вновь представила себе картину двухлетней давности, когда после гибели ее отца к ним приходили разные люди и задавали вопросы. Это было больно и отвратительно, так как заставляло вспоминать все ужасы снова и снова изо дня в день. И вот теперь Кет была вынуждена сама стоять здесь и мучить своими расспросами обезумевшую от горя мать. В глубине души она и не надеялась на то, что допрос что-то даст, но не проверить не могла.
– Мэм, скажите, у Вашего сына были враги? – Задала она классический вопрос.
Миссис Майклз села на коричнево-красный диван в гостиной и пригласила присесть агента.
– Нет. Не думаю. – Коротко ответила та, она плохо говорила по-английски, но разобрать слова все-таки представлялось возможным.
– Он ссорился с кем-нибудь в последнее время?
– Не знаю. Он мне мало что говорил о своей жизни.- На этих словах женщина остановилась и стала продолжительно и часто дышать, пытаясь подавить слезы.