Заблудшие
Шрифт:
“Векша поднялась со дна морской пучины”, – думали жители.
И после этого не приближались к берегу и отвергли любую идею добычи морской снеди, жемчуга и вид исцеляющих водорослей. Теперь они сидели по домам и довольствовались тем, что дарила им земля.
Масол пришпорил коня. Он хотел как можно скорее исполнить приказ цевича. Он также, как и все, был в недоумении от происходящего. Верный слуга старался ни на шаг не отходить от своих правителей. Что-то развело их по разные стороны. Они перестали часто видеться и общаться, из дворца, в основном, не выходили, много пили и утешали себя
Некогда благоухающий и цветущий лес, ведущий к стану Вещателя, тоже изменился. Он был пуст и гол. Зеленая трава, разноцветные листья, счастливые поющие птицы, вкусные питательные плоды покинули этот райский уголок. Ветви многих деревьев были сломаны шквалистым ветром. Тропа к пещере почти слилась с грязной мягкой землей, ведь за последние месяцы желающих протоптать ее не наблюдалось.
Масол бы и сам никогда не пошел сюда, так как побаивался этого предсказателя. Ему он всегда казался мрачным, с тяжелым взглядом, от которого запросто можно было получить какой-нибудь навет. Но сейчас он не боялся. Наоборот, приказ воителя придал ему сил, отчего он чувствовал свою значимость.
Конь, встав на дыбы перед въездом в лес, замер на месте как вкопанный. Сколько Масол не стегал его плеткой, пришпоривая сапогами, животное приняло решение больше никуда не идти, издав победное ржание. Наезднику пришлось спрыгнуть, взять зажженный фитиль и отправиться пешком. Ветер с дождем усиливался. Стражник накинул на себя непромокаемый черный плащ с капюшоном, поправил торчащие за поясом дробовик и нож и двинулся в направлении к горе через черный неприветливый лес. Возможно, Вещатель спит, поэтому, если застать его врасплох, то сопротивления не будет, и он сразу согласится встретиться в анархом.
Факел Масола осветил вход пещеры. Он беспрепятственно до нее добрался, не считая, что сапоги тонули в вязкой и мокрой грязи, что несколько затрудняло движение. Остановился, перевел дух. Пауза в движении нужна была, чтобы сконцентрироваться на миссии. Стражник еще раз представил, каким образом он заставит Вещателя идти с ним. Сопротивление будет подавлено с помощью угрозы оружием, которое он предусмотрительно достал из-за пояса и крепко держал в правой руке.
Осторожно Масол двинулся вперед. В пещере было темно, даже при помощи факела передвигаться вглубь пришлось опираться о нависшие по бокам каменные выступы. Узкий проход, наконец, стал расширяться, и он оказался на пороге огромной залы, которая освещалась редкими тлеющими огарками свечей.
Алтарь был слабо различим. Очевидно, что к нему давно не подходили. Образы вырезанных на камне идолов были грязными и скрывались под слоем мокрого песка. Канделябры сброшены на землю и сломаны. Видно, никого не было. Но Масол вспомнил, что говорил ему цевич. В глубине пещеры есть выступ с низким ходом. Если пробраться сквозь него, то можно оказаться в небольшой комнате, где как раз и проводил свое время Вещатель. То есть это была его жилая комната, в которой стены утеплены шкурами зверей, имеется очаг и различный скарб, необходимый для жизни.
Вещатель был здесь. Он лежал на своей постели и смотрел куда-то вверх.
Масол почувствовал себя уверенней, обошел вокруг стола и приблизился к ложу хозяина. И даже сейчас со стороны Вещателя не было проявлено никакого интереса. Он, казалось, был отстранен от действительности, что, однако, не умерило его слух.
– Не скажу, что рад здесь присутствовать, – начал гость, – видеть тебя спустя столько времени, но ситуация такова, что я должен доставить тебя во дворец по приказу анарха. Это крайне необходимо.
Вещатель повернул голову и отрешенно посмотрел на Масола. Он не был удивлен словам, ведь именно этого поворота событий содьбоносец ждал уже несколько недель.
– Ты не знаешь, что происходит, – начал он, – да и где тебе, верной собаке, понять, в какую яму кинули всех своих подданных эти двое безумцев.
Масол не понимал, о чем речь, а понимать премудрости взаимоотношений Вещателя и своих хозяев он не хотел.
– Мне и не надо разбираться в решениях, – ответил он, – которые принимаются на высоком уровне. Я исполнитель. И сейчас, следуя приказу, должен как можно быстрее доставить тебя к месту назначения. И не вздумай сопротивляться, иначе…
– Молчи! – прервал его Вещатель. – Не надо мне угрожать. Я знаю, что происходит и готов за тобой последовать. Тем более, что мой визит не принесет каких-либо изменений в ситуацию.
– Что ты имеешь ввиду? – заинтересовался вдруг Масол.
– А то, что моя помошь твоему анарху не понадобится. «Я готов идти», —сказал Вещатель, встал и последовал к выходу.
Масол быстро к нему присоединился. Он будто боялся, что хозяин пещеры передумает, а еще хуже – исчезнет в неведомых лабиринтах. Подняв высоко факел, он шел впритирку с Вещателем и готов был схватить его в любой момент, если это понадобится.
Обратная дорога оказалась не такой уж трудной, они быстро пересекли дремучую территорию леса, на пороге которого их ждал привязанный конь. Масолу, сильному и тренированному воину, не составило труда поднять и усадить Вещателя в седло и запрыгнуть сзади самому. Они повернули в сторону нужной дороги и поскакали к замку.
Он показался на горизонте. Мрачный, черный, ничего не указывающий на то, что в нем теплится жизнь. Подъехав к главным воротам города, Масол спешился и помог сойти на землю Вещателю. Дальше они пойдут пешком, чтобы не привлекать внимание жителей, спрятавшихся по домам в ночной тьме.
На пороге чертога их ждал Тлайк. Он взглянул на прибывших. Обманом было бы, если бы он обрадовался появлению Вещателя. Он не хотел его видеть. Взглянув на силуэт в плаще, воитель сразу вспомнил о данном в пещере предсказании, о том, какой его сковал страх при виде потусторонней Агрии, ее зловещий навет. Тлайк все это время думал, искал в своем мозгу ответы на вопросы: почему, чтобы достичь благополучия, мира и процветания его народа, он предложил убрать Гейлу? Зачем надо было ее убивать? Пойди цевич по пути, предложенному пещерным призраком, возможно, ничего бы не было: ни последовавших смертей местных рыбаков, ни разорения, ни болезни отца.