Заблудший енот
Шрифт:
Вася попытался задать себе вопрос. Но вопрос, как частенько случалось у Васи, оказался глупым. Несмотря на то, что Вася теперь стал енотом, глупые вопросы остались при нём.
Если человек вдруг превратился в енота, то как енот может вообще что-то кому-то из людей рассказать?
Да, возможно, Вася не первый превратившийся. Но как он может об этом узнать?
Люди не понимают языка енотов. Так же как не понимают языка зайцев, волков, слонов и волнистых попугайчиков. Люди не понимают даже языка собак и кошек, хотя те
Язык животных, по преданиям, понимали только святые. Да и то не все, а те, которых Бог допустил до этого. Открыл им такой дар.
Но попробуй отыщи сейчас подобного святого на просторах нашей Родины. Чтоб перевёл всё сказанное с енотового на человеческий. Не отыщешь. Не отыщешь без всё той же Божьей помощи.
И думал Вася, забившись в угол и зажмурившись: «Вот выйдет такой святой из кельи и придёт прямо в приют „Заблудившийся енот“. И спросит: „Где тут бедный страдалец Василий, запертый в енотовой шкуре? А почему он туда попал? Почему в этой шкуре очутился? А потому, что грешник он великий. И то на нём, и сё. И два раза то и сё. И три раза… Ну и пусть в этой шкуре сидит, раз Господь его туда заключил…»
„Нет, спасите! Я больше не буду! Никогда!“ – кричит Василий.
„Ладно, Вася! Так и быть! Выходи обратно, только аккуратно…“»
Так, или примерно так, рассуждал Вася, когда прекрасная всадница покинула «карантинную» комнату.
О мечты…
Детские мечты. «Вот я заболею и умру, и тогда мама будет жалеть, что не купила мне железную дорогу (куклу, мячик, мороженое, и т. д. и т. п.)».
«Ох, Вася… Как же тебе хреново, Вася…»
Конечно, ничего хорошего в Васином положении не имелось. Если уж размышлять о том, что Вася пострадал за грехи, то тут любого из нас подстерегает осечка. Множество людей совершают грехи более тяжкие и более страшные, чем Вася.
И ничего себе, живут.
Хотя известно нам, что есть грехи явные, бьющие в глаза, всеми видимые и всем слышные, всеми (в массе своей) осуждаемые. А есть грехи неявные, невидные. Есть скрываемые, а есть и такие, которых ни сам человек, ни окружающие не ощущают.
Или окружающие видят их, да сказать не могут – боятся, стесняются либо лебезят и подстраиваются. Масса вариантов.
Но разве кто-то знает о том, что за какой-то грех человеческая душа может вдруг оказаться в енотовой шкуре?
И что делать?
Покончить с собой? То есть с енотом? С енотом в себе или с собой в еноте?
Мечется, мечется Вася по карантинной клетке.
«Перестану есть! Загнусь от голода!»
И только подумал об этом Вася, как ему так есть захотелось, что он вола бы проглотил! Осталось только схрумкать подвядшие салатные листья. Выпить воды из миски.
Да… Конечно, эта трапеза Васю не удовлетворила. К мукам недоумения, протеста и совести добавились муки голода.
Врагу не пожелаешь…
12
Долго
Неделю промучился Вася в карантинном вольере, пока наконец консилиум в лице Марии Всеволодовны и Лукерьи (не знаю, как по батюшке) вынес решение о переводе енота Баловаси в общий вольер.
Бедный Вася! Шипел, визжал, верещал, но всё бесполезно. Опытные руки Луши держали его крепко, обращались с ним ловко и быстро.
И вот Вася уже в общем вольере. Зашипел, забился в угол, готовый отразить нападение любого врага. Но никто особо не собирался на Васю нападать. Достаточно дружелюбные мордочки крутились около него. Одна, вторая, третья, четвёртая…
Вася же, извините, но матерился вслух. Других слов не находилось, чтоб описать эмоциональную составляющую ситуации. Сначала матерился он напористо, потом всё тише, тише. И перестал. Сам себе удивился. Ну не смог больше, и всё.
Его коллеги-еноты мурлыкают что-то. Вроде как «Пошли поедим!» Кажется, он понимает язык енотов!
Да, его зовут поесть. Поесть, попить, попрыгать…
Простые помыслы, простые слова. Не слова, а так, какие-то обозначения слов. Еноты. Еноты вокруг. И всё! Всё!
Вася застонал.
И вдруг в голове его каким-то образом прозвучало сквозь енотовое мурлыканье:
– А знатно материшься! Сразу видно – новенький.
Вася посмотрел в ту сторону, откуда, как ему показалось, донеслась фраза.
– Только паникуй не паникуй, всё равно получишь… то, что получил, – произнёс явно другой голос. – И материться здесь не получается. Почти.
Любопытные еноты, которые сразу обступили Васю, уже отошли, быстро потеряв к нему интерес. Зато к новичку подошли Чёрный и Белый.
Белый перебирал лапками, Чёрный шмыгал носиком. Это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Для Васи, разумеется.
Лапы у Васи подкосились, и он плавно осел на хвост, опираясь на стену.
– И что? – задал Вася очередной глупый вопрос.
– Да ничего, – ответил Чёрный. – Поздравляю тебя. Ты, как я понимаю, жив.
– Ну, бледнолицый брат мой, – как бы усмехнулся Белый, – мы с тобой одной крови. Ты и я. И вот он.
Белый указал лапой на Чёрного.
– Это мне снится? – спросил Вася. – Что-то слишком долго для сна.
– Увы, – повозил лапками Белый. – С некоторых пор мы перестали задавать себе этот вопрос.
– А как это вы… ну… вдвоём?
Вероятно, это был не самый главный и не самый нужный вопрос, который мог бы задать Вася в такой ситуации.
Но Вася не думал. Он задал первый вопрос, пришедший ему в голову.
– Как у вас так… получилось?
– Всё очень просто, – ответил Белый. – Автокатастрофа. Он меня подрезал…
– Ничего я не подрезал! – отмахнулся Чёрный. – Это ты пёр, как будто никого рядом нет.