Заблуждения капитализма или пагубная самонадеянность профессора Хайека
Шрифт:
«Я очень далек от того, чтобы защищать марксову теорию государства. Его теория бессилия всякой политики и, в частности, его взгляд на демократию кажутся мне не просто ошибками, но роковыми ошибками. Но следует признать, что за этими мрачными, хотя и остроумными теориями стоял мрачный и гнетущий опыт. <…> Исторический опыт Маркса повлиял таким образом не только на его общую концепцию отношений между экономической и политической системой; в частности, он повлиял на его понимание либерализма и демократии, которые он считал всего лишь прикрытием диктатуры буржуазии; и этот печальный опыт, казалось, вполне подтверждал такое истолкование общественной ситуации того времени. Потому что Маркс жил, особенно в молодости, в период самой бесстыдной и жестокой эксплуатации. И эту бесстыдную эксплуатацию цинично защищали лицемерные апологеты, апеллировавшие к принципу человеческой свободы, к праву человека определять свою судьбу и свободно заключать любые договоры, какие он считает благоприятными для своих интересов.
Опираясь на лозунг “равной и свободной конкуренции для всех”, неограниченный капитализм того времени успешно противился всякому трудовому законодательству вплоть до 1833 года [До избирательной реформы 1832 года английский парламент во многом сохранял
К сожалению, ни здесь, ни в других местах своей книги Поппер не пытается определить, что он называет «эксплуатацией», ограничиваясь описаниями бесправия и нищеты рабочих в эпоху «неограниченного капитализма». Из контекста видно, что Поппер имеет в виду объяснение эксплуатации, исходящее из экономических механизмов производства и распределения, что по существу и было целью Маркса.
Маркс полагал, что нашел такое объяснение в теории «прибавочной стоимости», к анализу которой мы сейчас приступим. Он исходил из «трудовой теории стоимости», предложенной основоположниками «политической экономии» Адамом Смитом и Давидом Рикардо. Целью этой теории, как и впоследствии у Маркса, было объяснение рыночных цен. Предполагалось, что при всех колебаниях цена товара в среднем соответствует некоторой его «внутренней» характеристике, неизменно с ним связанной и не зависящей от условий спроса и предложения. Эта характеристика, названная «стоимостью», измерялась рабочим временем, «общественно необходимым» для производства товара, т. е. необходимым при данном уровне техники и подготовки рабочей силы. Разумеется, при этом должны приниматься во внимание такие факторы, как квалификация работников, так что дело не сводится к простому подсчету часов работы, и вычисление «стоимости» согласно этому определению наталкивается на серьезные трудности, о чем еще будет речь дальше.
Несомненно, рабочее время, затраченное на изготовление товара, является одной из важных составляющих при образовании его цены, но исключительное значение, приписанное этому фактору классиками «политической экономии», включая Маркса, надолго задержало реалистическое понимание рыночного хозяйства. «Стоимость» рассматривали как свойство товара, не принимая в расчет связанных с товаром отношений.
При научном подходе к изучению рынка очевидно, что цена товара складывается в результате ряда взаимодействий между производителями, торговцами и покупателями и представляет собой, таким образом, следствие ряда отношений. Но когда цена уже установилась, она становится на какое-то время свойством этого товара (притом измеримым свойством, поскольку выражается числом). Поэтому научное изучение ценообразования, если оно возможно, должно идти от отношений к свойству. Основоположники «политической экономии» пытались идти обратным путем: они приписывали товару некое основное свойство – «стоимость» – и хотели вывести из этого свойства отношение между продавцом и покупателем – рыночную цену товара. При этом делалось весьма произвольное предположение, что цена должна быть «в среднем» равна тому, что называлось «стоимостью». Но если заготовлен некоторый запас товара, а спрос на него меняется, то меняется и цена, без малейшего изменения свойств самого товара. По-видимому, «классики» считали, что при не слишком быстрых изменениях рыночных условий устанавливается некоторое равновесие цен, и тогда «стоимость» составляет нечто вроде «первого приближения» к цене. Такой подход имел бы научный характер, если бы «трудовое» определение «стоимости» (с помощью рабочего времени) давало возможность ее вычислить. Но рабочее время, необходимое для изготовления товара, включая добычу сырья, транспорт и оборудование предприятия, надо брать «взвешенным», то есть с учетом квалификации рабочих. Рабочих требуемой квалификации, на всех этапах производства, может недоставать, или они могут быть в избытке, точно так же, как сырье, транспортные средства и машины. Чтобы вычислить «взвешенное» рабочее время в таких сложных условиях, надо заниматься отношениями спроса и предложения, так что в конечном счете первичным понятием оказываются все же отношения, а свойство, именуемое «стоимостью» – вторичным. Но если нельзя вычислить «стоимость» без учета всех этих отношений, то зачем вообще нужно это понятие? Не проще ли прямо исследовать, от чего зависит цена?
Анализ Поппера приводит его к выводу, что «классики» политической экономии впали в эссенциализм [Эссенциализмом (от латинского essentia – сущность) Чтобы ткать, пахать, сражаться и копать землю;/pназывается господствовавшая до возникновения современной науки точка зрения Платона и Аристотеля, согласно которой каждый объект обладает неким основным свойством, вполне определяющим все другие его свойства. Такое основное свойство Аристотель называл «сущностью» объекта; главной целью науки он считал словесное определение «сущностей» возможных вещей.] , пытаясь обнаружить в товаре некую «сущность» под именем «стоимости», определяющую ее рыночную цену. Впрочем, он считает, что Маркс стремился избавиться от такого схоластического подхода: «Все представление – изобретенное не самим Марксом, – что существует нечто стоящее за ценами, некая объективная, реальная или истинная стоимость, для которой цена – всего лишь “форма проявления”, достаточно ясно свидетельствует о влиянии Платонова идеализма с его различием между скрытой существенной или истинной реальностью и случайной или обманчивой видимостью. Надо сказать, что Маркс предпринял большие усилия, чтобы уничтожить этот мистический характер объективной “стоимости”, но безуспешно <…> В трудовой теории стоимости Платонова “сущность” совсем отделилась от опыта <…>».
12.
Чтобы лучше понять, чем руководствовался Маркс в своем упорном стремлении обосновать понятие «стоимости», надо принять во внимание эпоху, когда он работал над «Капиталом». Это было время бурного расцвета точных наук, когда были введены в научный оборот самые фундаментальные для естествознания понятия энергии и эpнтропии. В предисловии ко второму тому «Капитала» Энгельс сравнивает «стоимость» с кислородом, открытым Лавуазье (вместе с законом сохранения вещества). Ясно, что Маркс и в самом деле руководствовался аналогиями с физикой. «Количество вещества» непосредственно измеряется его массой, но энергия, заключенная в теле, не поддается прямому измерению. Закон сохранения энергии, открытый в пятидесятые годы Майером и Джоулем, был найден по аналогии с законом сохранения вещества. Это открытие не могло остаться неизвестным Марксу, внимательно следившему за успехами естественных наук: Маркс всегда хотел, чтобы его считали не философом, а ученым. Аналогия между энергией и «стоимостью» разительна и, кажется, еще не была отмечена. Я не утверждаю, что Маркс ее осознавал, но он работал под влиянием «духа времени», а это был, несомненно, дух точного естествознания.
Напомню, что такое энергия. В физике предполагается, что «тело» может находиться в разных «состояниях» и с каждым из этих состояний можно связать определенную числовую характеристику – энергию тела в этом состоянии. Ее нельзя непосредственно измерить, и в этом смысле она выглядит несколько таинственно; но если состояние тела изменяется, то можно измерить ее приращение. Пусть U(A) есть энергия тела в состоянии А, U(B) – энергия тела в состоянии В. Тогда приращение энергии при переходе тела из состояния А в состояние В есть разность U(B) – U(A). Эта разность равна работе внешней силы над телом при указанном переходе, которая измеряется произведением действующей силы на перемещение тела. Если мы уже знаем энергию U(A) в состоянии А, то, прибавив к ней работу силы, можем найти энергию U(В) в состоянии В. Обычно выделяют некоторое «начальное» состояние тела А и принимают, что энергия U(A) в этом состоянии равна нулю; тогда, подсчитав работу перехода, можно вычислить энергию U(В) того же тела в любом состоянии В. Например, если поднять тело с уровня земли на некоторую высоту и принять его энергию на земле равной нулю, то энергия поднятого тела равна работе, затраченной на его подъем, и пропорциональна высоте подъема [В действительности это простое правило усложняется, когда играют роль явления трения, тепловые потери энергии, электромагнитные поля и т. д., но для нашей аналогии достаточно сказанного выше.] .
Если теперь заменить «тело» на «товар», а энергию на «стоимость» товара, то приращение «стоимости» при изготовлении товара естественно считать равным затраченной при этом работе. Если товар поступил на фабрику в виде А, а вышел с фабрики в «обработанном» виде В, то можно думать, что увеличение «стоимости» равно этой работе, измеренной в некоторых единицах. Если принять, что в некотором «исходном» состоянии А «стоимость» товара равна нулю, то кажется возможным вычислить его «стоимость» в любом состоянии В.
Остается определить численное значение работы; но здесь принятое в физике правило (умножить силу на перемещение тела) оказывается непригодным, так как работа над товаром не сводится к его простому перемещению, а оценка ее не очевидна. Попытка «классиков» политической экономии оценить ее числом рабочих часов приводит, как мы видели, к непреодолимым трудностям.
Поскольку все значение понятия «стоимости» состоит в объяснении цен, любое возможное улучшение методов ее вычисления означало бы, по существу, объяснение ценообразования; «стоимость» же оказывается излишним схоластическим двойником цены. Надо сказать, что «эссенциальный» характер «стоимости» маскируется ее числовым выражением: ведь «сущности» Аристотеля никогда не имели такого выражения, а определялись словесно. Мне кажется, что в понятии «стоимости» трагически смешались «сущностное» мышление средневековья и «количественное» мышление нового времени. «Энергетика» вызвала в свое время возражения, психологически сходные с критикой «эссенциализма», и устояла лишь благодаря точным количественным определениям и опытной проверке. Было бы интересно выяснить, какое положительное влияние имели при этом идеи Платона, присутствовавшие также в умах физиков того времени – ведь в то время гуманитарное образование получали все. Нельзя сказать, чтобы количественный подход был чужд мышлению Маркса. В третьем томе «Капитала» он пытался уже учесть факторы, от которых зависит образование цен, прежде всего – спрос и предложение. Его анализ, весьма проницательный в конкретных вопросах, часто согласовался с экономической жизнью его времени, но от призрака «стоимости» он отказаться не мог.
13. Противоречивость трудовой теории стоимости Рикардо и теории прибавочной стоимости Маркса
Мы должны проследить развитие, которое Маркс дал этому понятию, поскольку концепция «прибавочной стоимости», как уже было сказано, имела важнейшие исторические последствия. Основные гипотезы «трудовой теории стоимости», унаследованные Марксом от его предшественников, можно сформулировать следующим образом:
I. Средняя цена товара равна его стоимости.
II. Стоимость, произведенная трудом, определяется затраченным (средним) рабочим временем, но не зависит от вида труда [Это несколько огрубленная форма «закона стоимости Рикардо», что не отражается на наших выводах.] .