Заботы и власть. Мориц Тассов. Нума

Хакс Петер

ПАПМАЙЕР

А кто?

КУНЦЕ

Слабак.

ПАПМАЙЕР

Невежда.

КУНЦЕ

Сперва учишь меня уму-разуму, потом обзываешь. Черт возьми, Папмайер, имей в виду, дело пахнет керосином, я могу и врезать.

ПАПМАЙЕР

Кажется, ты советуешь мне исчезнуть?

КУНЦЕ

Слишком поздно, к сожалению. Хочет ударить его, но все еще сдерживается.

ПАПМАЙЕР делает вид, что Кунце его ударил

Думаешь, испугал? Пойдем, выйдем. Уходит.

КУНЦЕ

Я

ему шею сверну, аккурат между подбородком и плечом. Уходит.

ЦИДЕВАНГ

Недолго музыка играла.

Входит Кикуль с ящиком пива, в сопровождении

Фромма и Раушенбаха.

Выпьем за вечный конец этого краткого единодушия. Каждый берет себе бутылку. Все пьют. За вражду.

Прекрасная ночь. Улица

Кунце и Папмайер под фонарем.

КУНЦЕ

Отойди от фонаря, Папмайер, тошно смотреть на твою рожу, она меня бесит. Так и быть, извиняюсь.

ПАПМАЙЕР

Ладно, помирились. Рукопожатие.

КУНЦЕ

Я тебя терпеть не могу, а ты меня. Это нормально, с человеческой точки зрения, против чувства не попрешь. А пожали мы друг другу руки, так как нам стало стыдно перед партией, мы ее вроде как предали. Что мы такое, Папмайер? И что такое партия?

ПАПМАЙЕР

Я уже опоздал на один поезд. Продолжают диалог на ходу.

КУНЦЕ

Ночь и впрямь долгая. Но если не только говорить о единстве, но и действовать заодно, тогда эта долгая ночь – последняя ночь нашего раздора. Соревнование необходимо, сам понимаешь. Ты пойми, Папмайер, твоя смена должна стать застрельщицей соревнования.

ПАПМАЙЕР

Ты не против, Пауль?

КУНЦЕ

Я за.

ПАПМАЙЕР

Я уже прозевал один поезд. За сценой гудок паровоза. Даже два. Но я тебя не понимаю. Наша смена – самая тяжелая. Свет в доме.

КУНЦЕ

А партийная группа?

ПАПМАЙЕР

Она существует?

КУНЦЕ

Половина коллектива – партийные. А куда пес, полагаю я, туда и хвост.

ЖЕНА КУНЦЕ выходит из дома в ночной сорочке, с двумя стульями

Садитесь. Так удобнее говорить. Возвращается в дом.

ПАПМАЙЕР

Красивая женщина.

ЖЕНА КУНЦЕ снова выходит из дома

А вы не господин Папмайер?

ПАПМАЙЕР

Угадали. ЖЕНА

КУНЦЕ

Кунце много чего про вас рассказывал.

ПАПМАЙЕР

Неужели? ЖЕНА

КУНЦЕ

Он только о вас и говорит. Вы знаете, что вы его недооцениваете?

КУНЦЕ

Не вмешивайся, женщина. ЖЕНА

КУНЦЕ

Он хороший человек, господин Папмайер. Честный, не из тех, кто только о себе думает. Или обо мне. В доме пятеро детей, а у него в голове одна политика, он, по сути, на партии женат. К примеру, весь последний месяц я его в глаза не видела, но только о нем и слышала. Ходили разные слухи. Ведь шла кампания подписки на «Нойес Дойчланд»:

«В каждой семье – один читатель социалистической прессы». И кем он стал? Лучшим агитатором за подписку.

КУНЦЕ

По здешним меркам, и то хорошо.

ЖЕНА

КУНЦЕ

В масштабе округа. А когда он узнал, что я уже шесть недель назад отказалась от подписки, он такой мне скандал закатил! А теперь подсчитайте, господин Папмайер, три марки пятьдесят пфеннигов в месяц, а детям нужны зимние пальто. Не заворачивать же их в «Нойес Дойч-ланд»?

КУНЦЕ

Так. Значит, по-твоему, я слишком мало зарабатываю?

ЖЕНА

КУНЦЕ

Мало, Кунце.

КУНЦЕ

А премиальные? ЖЕНА

КУНЦЕ

Да ведь ты после каждой премии заделываешь мне ребенка.

КУНЦЕ

Бес в ребро толкает.

ЖЕНА КУНЦЕ укутывает его в свою шаль

Смотри, не простудись. Уходит. Пауза.

ПАПМАЙЕР

Я тебе толкую, что смена трудная, а ты говоришь, что в этой смене сильная партгруппа. Теперь я тебе толкую, что и партгруппа наша трудная.

КУНЦЕ

Что ты имеешь в виду? Что значит – трудная?

ПАПМАЙЕР

Да ведь на деле оно так и есть. Мы можем опираться на Кукуля и на маленькую Холдефляйс. Но остальные? Думаешь, они такие сознательные, что откажутся от денег?

КУНЦЕ

Их можно убедить.

ПАПМАЙЕР

Нельзя.

КУНЦЕ

Нельзя? Нельзя убедить? Они же люди.

ПАПМАЙЕР

Разве что Эртель – человек, а Фромм безмозглый. Вечно пьянствует с Цидевангом.

КУНЦ

Вот как?

ПАПМАЙЕР

Он с нами, но не за нас.

КУНЦЕ

Значит, нужно его разоблачить.

ПАПМАЙЕР

Как?

КУНЦЕ

Это мое последнее слово, Папмайер. Пусть наш спор решает собрание. Та же ночь. Проселочная дорога Фидорра в мотоциклетном костюме появляется на велосипеде с биркой, на которой написано «Хеда». Ставит его и уходит. Хеда Штоль и Валеска, которая катит свой велосипед.

ВАЛЕСКА

Если я тебя подвезу, что станет с моими шинами?

ШТОЛЬ

Вчера подвозила.

ВАЛЕСКА

Один раз еще куда ни шло, случайность. Во второй раз – это новая привычка, все равно что сразу выйти замуж. Я не транспортное средство.

ШТОЛЬ

Нам по пути.

ВАЛЕСКА

Нам было по пути, дорогая. А теперь мы должны проститься. Отъезжает.

ШТОЛЬ

Меня Биркенбиль ждет. Уже десять часов, а в одиннадцать ему пора уходить. На этой неделе у меня поздняя смена, а я без велосипеда.

ВАЛЕСКА останавливается, освещает своей фарой бирку с надписью

Здесь велосипед. Как раз для тебя.

ШТОЛЬ

Как это?

ВАЛЕСКА

Так написано.

ШТОЛЬ

На нем написано: «Хеда».

ВАЛЕСКА

Садись и вперед.

ШТОЛЬ

Это было бы шикарно, Валеска. Темной ночью на дороге стоит велосипед, мерцает в зеленом лунном свете, и оказывается, что он – просто мой. К сожалению, так не бывает.

ВАЛЕСКА

На нем написано «Хеда». Тебя зовут Хеда?