Забудь кто ты. Город демонов

Неизвестная Катерина

— Возможно, если ты ребёнок, в частности, девочка. Это сложный процесс, крайне редко забирают силы и то, их можно забрать далеко не у всех. К примеру, у Ника, будь он сейчас ребёнком, силы бы не забрали, они уже часть его с самого рождения. Я не знаю всех подробностей, связанных с силами, но у Серафимы их забрать было можно, тем более что девочка была с ними не в тесной связи. А забрали потому, что после смерти её мамы, она начала постоянно исчезать, чем сильно пугала своих родных и близких. Возможность забрать у неё силы появилась лишь в конце декабря прошлого года, когда мне удалось договориться об этом

с Ярославом. Серафима очень плохо владела силами, некоторыми — вообще не владела. Она могла навредить сама себе — это ещё одна причина, по которой мы забрали её силы, — ответил на мои вопросы Дима.

— И что стало с её силами? Возможно ли их вернуть? — спросила я.

— Скажем так, её силы в специальном хранилище в маленьком сундучке с её именем. Вернуть возможно, но никто не хочет, чтобы Серафиме возвратили силы. Её отец вообще хочет, чтобы она жила в человеческом мире, а не здесь, и я его поддерживаю.

Получив ответы, я тяжело вздохнула.

— Я тоже думаю, что её отец прав, Серафиме и вправду лучше жить в человеческом мире. Дима, скажи Андрею, чтобы с Серафимой как можно чаще ходили гулять по красивым местам. Если это возможно, пусть её отдадут на рисование, у неё есть к этому склонности, — сказала ему я.

— Хорошо, скажу. А ты, я смотрю, много чего о ней узнала, да и подружились вы быстро. Обычно Серафима к девушкам относится категорично, ей больше нравится мужское общество, — произнёс Дмитрий.

— Мы чем-то с ней похожи. В целом, Серафима тянется к добрым, может быть поэтому мы с ней так быстро подружились. Я вот что заметила, но это с тобой связано — ты очень быстро находишь общий язык с детьми. Мне, к примеру, сложнее с ними общаться, а ты это делаешь с лёгкостью. Дети тебя обожают! По словам мамы, я ещё год говорила о мальчике, который успокоил меня в песочнице пятнадцать лет назад. Я не видела, как ты учил детей английскому языку в Балтике, но уверена, что результат был положительным. Я видела, как вы играли с Митей, как Серафима радостно кричит твоё имя и бежит к тебе со всех ног… Это так трогательно, твоя любовь к детям — это… Прекрасно! По-другому и не скажешь, — с воодушевлением сказала я Дмитрию.

Дослушав меня до конца, он поцеловал меня в щёчку и нежно прошептал:

— Я люблю детей, с этим не поспоришь. Первым ребёнком, которого я полюбил, стала девочка из песочницы, которую я встретил ещё пятнадцать лет назад. И знаешь, в свои шесть я не от многих слышал, что я хороший, а когда мне это сказала трёхлетняя девочка, меня это очень тронуло. Вспоминая тот день, я почему-то уверен, что полюбил тебя ещё пятнадцать лет назад. Я запомнил тебя ещё в твои три года, и пронёс твой образ маленького ангелочка сквозь года. Лида, я тебя так сильно люблю…

Слушая его, испытывала самые горячие чувства, которые только бывают. По мне бежали мурашки, тепло окутало меня с ног до головы, я чувствовала всю его любовь каждым миллиметром своего тела. Как только он договорил, я поцеловала его в губы так горячо, как только могла. Мы оба, не отрываясь друг от друга, легли на диване, его крепкие руки обнимали меня, а мои блуждали от его головы и до пояса.

Столько тепла, нежности, любви было между нами, и никто не хотел обрывать поцелуй. Казалось, он длился вечность, он был долгим, пожалуй, самым долгим из всех, что у нас

были. За всё время поцелуя я ощущала самые невероятные чувства, и мне хотелось, чтобы всё это длилось действительно вечность.

— Я тоже тебя люблю, Дмитрий! Ты подарил мне долгий поцелуй, о котором мы с тобой ещё договаривались в боулинге в Балтике, — прошептала я, когда мы всё-таки прервали поцелуй, ведь нам нужен был воздух.

И пусть я не видела его лица, но я точно знаю, что он улыбнулся, я это почувствовала.

Дмитрий поцеловал мою руку и произнёс:

— С тех пор уже прошло почти два месяца, а я только сейчас выполнил то, что обещал. Даже не так, поцеловала ведь меня ты, — сказав это, Дима прильнул к моим губам.

Снова вспыхнули самые горячие ощущения, несравнимые ни с чем. На этот раз поцелуй был долгим и страстным, таким, от которого кружилась голова, и внутри всё пылало. Конечно, он длился не дольше предыдущего, так как был страстным, и воздух понадобился раньше, однако для меня поцелуй был одним из самых лучших, а если подумать, то все поцелуи с Димой — лучшие и невероятные.

— Теперь я могу сказать, что выполнил своё тогдашнее обещание. А вообще я целую тебя не из-за обещаний, а потому что хочу это делать. Я хочу чувствовать тебя душой, сердцем и телом каждый день! Для меня это как глоток воздуха. Ты — моя единственная любовь, ты — любовь на всю жизнь! — горячо произнёс Дмитрий, при этом держа меня за руку.

— Я тоже хочу чувствовать тебя всем сердцем, душой и телом каждый день. Я безгранично тебя люблю, Дима!

Сказав это, поцеловала его в губы и прижалась к нему, словно ища защиты. Он крепко меня обнял и уткнулся в мою голову. Так мы молча пролежали с ним около минуты.

— Дим, — прошептала я, вспомнив, что у меня ещё есть к нему вопросы.

— Да, Каштанка, — нежно произнёс он.

— Ты только не злись, — прошептала я.

Он тут же напрягся, ожидая от меня дальнейших слов.

— Вот скажи, сорвётся ли сделка, если, к примеру, тот, с кем ты её заключил, умрёт? — с трудом спросила я.

Дмитрий тяжело вздохнул.

— Если он сам умрёт, то тогда да. Если убьёт его тот, кто с ним эту сделку заключал, то тогда нет, — ответил мне Дима.

— А если его кто-то другой убьёт?

— Смотря какая сделка, они бывают разными. Но я понимаю, к чему ты клонишь. Нет, Лида, в случае нашей с Пашей сделки возможно лишь перезаключить её, но нам нечего перезаключать. Даже если кто-то из нас умрёт, сделка продолжит действовать, так что даже не пытайся предположить, что сделке может прийти конец. Нет, Лида, у нас всё предельно ясно — я живу в этом мире, а тебя не трогают демоны, которые подчиняются Паше и, само собой, сам Паша, где бы ты ни была, — твёрдо сказал он.

— Где бы я ни была? Даже здесь? — спросила я.

— Да. Он тебе ничего плохого сделать не сможет, такова официальная сделка. Неважно, где ты, если он тебе навредит, то умрёт!

— Само собой умрёт?

— Нет, я его убью.

— И тогда сделке придёт конец? — спросила я.

— Нет, Лида, не придёт, я же сказал, её можно лишь перезаключить, — начал злиться Дима.

— А с кем ты её перезаключишь, если ты убьёшь Пашу? И как ты узнаешь, что Паша или его демоны мне, к примеру, навредили? — пыталась понять весь смысл сделки.