Забудь кто ты. Город демонов

Неизвестная Катерина

— Дим…

— Или ты так не думаешь? — перебил меня он, и я опустила голову вниз. — Что бы чувствовала ты, состоя со мной в отношениях, если бы я поцеловался с другой девушкой, и она бы оставила на моей шее засос?

— Дим…

— Нет, давай разберёмся и поставим точку, — перебил меня он, и я отвернулась к окну. — Уверен, ты бы закатила мне скандал…

— Твой поход в клуб…

— Не переворачивай всё вверх дном! — перебил меня Дима. — Во время вашего поцелуя мы с тобой были вместе. Так вот, если быть честным, вы оба меня задели, но я же не

сказал тебе: «Лида, выбирай — либо я, либо Зейн! Ни на какую дружбу между вами я не соглашусь!», — он развернул меня к себе и посмотрел прямо в глаза. — Был период, когда я думал, что мы с ним друзья, хотя оба этого не признаем. А

тот период был после того, как их дружбе с Мишей пришёл конец, хотя мы и в детстве с ним неплохо общались, но это уже другая история, — Дмитрий вздохнул. — Я никогда не ревновал его к Мише, я был рад их дружбе, а что касается Эйприл… В последнее время я стал сомневаться, что Зейн с ней спал, и ты не поверишь, почему…

— Поверю, — перебила я Диму. — Скажи мне.

— Из-за тебя.

— Из-за меня? — переспросила я.

— Его отношение к тебе… — Дима провёл рукой по волосам и посмотрел в окно. — Зейн ни за что от тебя не откажется, и вот эта его черта… — он вздохнул. — Эта черта вызывает у меня сомнения по поводу предательства. Хотя в том, что он стал бороться за мою девушку, лично для меня ничего хорошего нет, но я посмотрел на всё с другой стороны. Видишь ли, Зейн не повёл себя как трусливый Гейб, пытавшийся привлечь тебя дорогими подарками, он поступил иначе и смог завоевать место в твоём сердце. Обычно как бывает? — спросил Дмитрий и сам же ответил: — Один остаётся, другой уходит. Мы остались оба.

— Зейн согласился на дружбу…

— Далеко не каждый на неё бы согласился, — перебил меня Дима, посмотрев прямо в глаза. — «Несмотря ни на что буду в твоей жизни!», — вот эту черту я в нём и увидел, — Дмитрий взял меня за руку. — Я не относился и не отношусь к нему плохо, Лида, просто бывали моменты, когда мы оба хотели как следует друг другу врезать, но, скажу за себя, негативно я к нему не отношусь.

Я опустила голову вниз, но Дима тут же её поднял.

— Извини…

— Лида, я не отношусь к нему плохо, ты это поняла? — перебил меня он.

— Да.

— Отлично, тогда мы закрываем эту тему? — спросил Дима, и я ему кивнула. — За свободу Эванзов я тоже буду бороться.

— И Дилана?

— Да, они братья, и друг друга не оставят, — ответил мне он, и я крепко его обняла.

— Дим, но как же ты будешь добиваться свободы стольких…

— Кажется, я знаю, кто мне в этом поможет, — перебил меня он.

— Кто? — подняв на него голову, спросила я.

— Тот, кто всех терроризировал.

— Пп…

— Да, он самый, но давай пока не будем об этом.

О чёрт! Если Дима хочет как-то повлиять на своего отца при помощи Паши, то… Твою мать! Мне нельзя отдавать секретный пакет Михаилу, потомучто если ребята узнают, что сделал Паша, то, не задумываясь, убьют его, и тогда никто не получит свободу. ААААААА…

— Что такое? — смотря

на меня, взволнованно спросил Дима.

— Ничего…

— Ты побледнела…

— Разговор тяжёлый, — перебила его я, после чего села на диван, взяла из вазочки мандарин и стала его чистить. — Давай и правда пока не будем об этом говорить.

Дима сел со мной рядом, и я, посмотрев на него, спросила:

— И когда тебя вызовут в военкомат?

— Призыв будет весной, — ответил мне он.

— Мишу ведь тоже отпустили, значит, и он в армию пойдёт?

— Да, — ответил мне Дима.

— А Калебу нужно?

— Да.

— Вы все что ли в армию уйдёте?

— Как получится, а увиливать от неё, когда мы годны, не по-мужски. Тебе же нужно окончить университет, а насчёт спортивной деятельности решим, когда сдашь сессию, пока что ходи на физкультуру, — сказал мне Дима, и я, вздохнув, поднесла к его рту дольку мандарина.

Когда он её съел, я дала ему половину мандарина и произнесла:

— Как представлю, что скоро сессия, у меня сразу настроение падает.

— Всё будет хорошо, я тебе помогу, — сказал Дима, и я, улыбнувшись, обняла его.

Он взял из вазочки кисточку винограда, а затем оторвал одну виноградинку и поднёс к моему рту.

— Витамины тоже помогут, — произнёс Дима, и я с улыбкой её съела.

Виноград оказался сладким, поэтому я съела всю кисточку, а потом ещё половинку мандарина и несколько клубничек.

— Кстати, Дима, когда и где ты меня видел в малиновом? — вытирая салфеткой руки, вдруг вспомнила о нашем разговоре у окна в спальне.

— В день выпускного в девятом классе на тебе было малиновое платье, — ответил мне Дима, и я вздёрнула брови.

— Даа… Но я вроде как не показывала тебе фотографии с выпускного.

— Нет, я увидел тебя в воспоминаниях Альберта.

— Что? — ошарашено спросила я, а затем быстро встала с дивана и отошла к окну.

Дима тоже встал и подошёл ко мне.

— Я хотел узнать причину, по которой ты его ударила…

— И что ты с ним сделал? — перебила его я.

— Неважно…

— Дима, ты что… кастрировал его?

— Не медицинским методом, — ответил мне он, и я закрыла лицо руками, но Дима тут же их убрал и посмотрел мне в глаза.

— Я поступил так, как посчитал нужным, и не жалею об этом!

Тяжело вздохнув, посмотрела в окно и произнесла:

— Я не собиралась тебя осуждать.

— Это платье ещё у тебя есть? — сменил тему разговора Дима.

— Нет, оно стало маленьким, и мама кому-то его отдала.

— Маленьким? — удивлённо переспросил Дмитрий.

— Да.

— В каком месте?

Я покраснела от его вопроса и опустила голову вниз. Секунд десять пыталась найти ответ, а потом положила руку на грудь Димы и погладила её.

— Понял, — молвил он, после чего обнял за талию и приник губами к уху. — Да, в груди точно мало, — прошептал Дима, и я залилась краской.

— Твоя прямолинейность…

— Не скажи, я стараюсь быть менее прямолинейным, — перебил меня он.