Забудь кто ты. Метка
Шрифт:
— А10?
— Мимо, — произнёс он. — К3.
— Ранил, — сказала ему, ставя крестик на своём поле.
Так мы играли минут пять, за это время он убил три моих корабля, а я только один его двухпалубный корабль.
— И4, — произнесла я, смотря в свой лист.
Молчание. Снова произнесла:
— Дим, И4.
Опять молчание. Тут я подняла глаза и ужаснулась тому, что увидела. Мне стало в одно время и страшно, и жутко. Я соскочила с кровати и подбежала к Диме, он сидел неподвижно, его глаза горели, как пламя самого сильного огня. Быстро забрала из его рук книгу с листом и ручкой, и кинула
— ДИМ! — испуганно вскрикнула я, взяв его за руку. — Аййй, — взвизгнула от боли, его рука была горячей, словно я дотронулась до раскалённой печи. Моя рука горела и мгновенно покраснела. — Господи! Что происходит? — в полной панике со слезами почти что орала я.
Я выбежала из комнаты и побежала в ванную, схватила два полотенца и включила ледяную воду. После того, как намочила их, побежала за льдом и взяла всю форму с ним из морозилки. Немедля, вернулась в комнату, закрыв дверь изнутри. Скоро должны вернуться мама и Пётр, они не должны это увидеть. Я не знала, что мне делать, я была в ужасе, честное слово, кто-нибудь на моём месте сразу же умер от сердечного приступа. Моё сердце билось со скоростью света, мои руки дрожали, а правая ладонь горела, я еле чувствовала свои ноги и это далеко не всё, что я испытывала.
Дима всё также неподвижно сидел в кресле. Я обмотала обе его руки полотенцами, затем расстегнула почти всю рубашку. Какая у него великолепная грудь — промелькнуло у меня на секунду в голове, но я тут же отбросила все мысли и прикоснулась до неё рукой. Боже, он весь горел. Достала из формы кубики льда и начала обтирать его лицо, шею и грудь.
Увидела, что из полотенец выходит пар. Моментально их размотала, они были горячими. Я быстро полностью раскрыла окно, в комнату ворвался холодный воздух. Я еле дышала, из глаз катились ручьём слёзы, я не знала, что делать. Это катастрофа… Но сдаваться нельзя, я не могу его потерять, я…. У меня всё смешалось в голове. Услышала, как домой вернулись Пётр и мама.
В панике схватила весь лёд и начала растирать руки, он таял мгновенно, мои пальцы все покраснели и еле шевелились, но я не думала о себе, проглатывая всю боль. Раздался стук в дверь.
— Лида, мы вернулись, — произнесла мама, дёргая ручку. Я схватила плед и накрыла Дмитрия, вытерла руки и подошла к двери, собралась с силами — немного открыла её, чтобы ничего не было видно.
— Всё хорошо? — спросила мама, с тревогой смотря на меня. Моих рук она не видела, лицо я очень постаралась сделать спокойным. Это было невыносимо тяжело.
— Да, мам, мы просто решили поучаствовать в конкурсе талантов с Димой, и вот сейчас репетируем сценку с подручными декорациями. Так что у меня сейчас небольшой беспорядок, я тебе потом покажу, что мы придумали.
— Хорошо, не буду вам мешать, — с улыбкой произнесла мама и направилась в сторону кухни.
Я быстро закрыла дверь изнутри и убрала плед с Димы. Его кожа не меняла цвет, но он горел, честное слово. Это уже за пределы максимальной температуры тела было. Мама не увидела моих слёз, потому что я их сдерживала, да и свет плохо падал, а в коридоре было темно, поэтому это меня спасло. Кажется, мне можно идти в актрисы, ибо и голосом старалась управлять, чтобы она не заподозрила ничего.
Но я хотела кричать, звать на помощь…
— Дима, если ты меня слышишь, умоляю, дай мне хоть какой-нибудь знак, не покидай меня, — шептала я, поглаживая его волосы.
Слёзы снова вырвались потоком из глаз. Казалось, я могу потерять сознание, но нет, нельзя. Я не могла смотреть в его огненные глаза, они обжигали меня всю с ног до головы, но мне нужен хоть какой-то контакт с его телом, сердце его билось, и только это обнадёживало меня. Я взяла его за руку, моя ладонь в ту же секунду начала гореть, это была невыносимая обжигающая боль, но я терпела, сжимая из последних сил руку, прильнула к его горячим губам в надежде, что он ощутит хоть что-то, где бы его человеческая сущность не находилась.
Спустя пару секунд почувствовала, как его рука и губы начинают теплеть, а ещё через пару секунд температура достигает нормы, только лишь моя ладонь горит от ожога, его рука прохладная начинает медленно шевелиться, а его губы отвечают на мой поцелуй. Я тут же отрываюсь от него и вижу смотрящие на меня зелёные глаза Дмитрия. Я вся в слезах обнимаю его крепко и еле слышно шепчу:
— Дима…
Его руки крепко обнимают меня, а губы ласкают лицо.
— Прости меня, пожалуйста, моя хорошая, — с трепетом произносит он, целуя мою голову.
— Что это было? — вся в слезах спрашиваю у него. — И не отходи от ответа, Дмитрий, я не успокоюсь, пока ты мне не скажешь.
Он взял мою руку, которая была алой, почти что до крови в ожоге и пропустил через свою холодную волну, которая сперва скапливалась в одном месте, а затем от неё пошли другие волны, рассеявшись по всей руке. Ощущение было нормальным, даже облегчённым. Через минуту я уже не чувствовала, как жгла ладонь, на ней осталось лишь небольшое покраснение. Тяжело дыша, я посмотрела на Диму, его дыхание было ещё тяжелее моего, и это меня испугало.
— Дима! — воскликнула я.
— Всё хорошо, Каштанка, мне просто нужно немного прийти в себя, а для этого я должен покинуть тебя на несколько минут.
Я встала с его коленей, и он тут же исчез. Я быстро подошла к окну и высунулась. Жадно ловя воздух, смотрела на тёмное небо и плакала. Моя боль в ладони прошла, но душа была вся в ранах, которые разрывали меня изнутри. Что произошло? Как мне жить дальше? Будет ли это снова? У меня масса вопросов, и пока Дима мне на них не ответит, я не успокоюсь! Я не многое от него требую, не давлю на него, но на эти вопросы мне нужны ответы прямо сейчас. Или иначе я сама пойду и лягу в психбольницу!
Так с открытым окном я простояла до тех пор, пока руки Димы не дотронулись до моей талии, обвив её, притянул меня к себе. Потом отпустил меня и закрыл окно, убрал всё с кровати и предложил мне прилечь. Я повиновалась, тем более, что самой хотелось полежать. Он лёг рядом со мной и обнял, поцеловав в щёчку.
— Если ты думаешь, что вся эта нежность поможет тебе избежать разговора, то ты ошибаешься, — серьёзно произнесла я, отодвинувшись от него.
Он вздохнул и посмотрел в потолок, как будто искал подходящих слов. Я видела, что ему было тяжело, но мне было не легче.