Забудь меня, если сможешь
Шрифт:
Но ты со мной, я это чувствую. Я хочу тебя чувствовать.
Спаси меня.
Только ты в силах это сделать.
День седьмой
Глубоко в сердце я все еще храню надежду, что ты спасешь меня. Не смотря на безысходность и безвыходность положения. Я знаю, что это должно произойти, я чувствую это.
Я еще никогда не ошибалась…
Не хочу ничего чувствовать. Хочу лишь одного – чтобы прямо
Отправляясь на задание от корпорации «Нью сентори», я даже и не подозревала, что оно затянется на неопределенный срок. Ребята оказались на удивление крепкими и очень скрытными, чем и усложнили мое задание. Они практически не похожи на инфицированных, о которых мне рассказывали в корпорации. Все свое время я стараюсь проводить с вожаком стаи, но иногда у меня складывается такое впечатление, будто он специально избегает меня, словно дожидается момента, когда я дойду до последней строчки дневника Евы Финч, будто найду в нем что-то эдакое, что перевернет мой мир, что-то, благодаря чему я познаю себя.
Но мы оба прекрасно понимаем, что этого не произойдет.
Иногда мне кажется, что Рон даже боится лишний раз взглянуть в мою сторону. Он настраивает свою сестру против меня, но в тайне от него Кэти приносит мне еду и холодными лондонскими ночами беспокоится о моем самочувствии. За прошедшие несколько недель ко мне пару раз заходила Грейс и обеспокоенно спрашивала все ли у меня в порядке. По ее дрожащему голосу и беспорядочно бегающему взгляду карих глаз можно легко предположить – она боится меня.
Все, абсолютно все в группировке «Торнадо» боятся меня. И их страх подкрепился еще больше после моих внезапных исцелений и ужасающего серебряного браслета, который в любой момент может обезвредить меня током.
Они не могут контролировать меня и это ужасает их, как и мое абсолютное спокойствие там, где любого инфицированного буквально разрывает на части от эмоций.
Но во всей сложившейся ситуации я до сих пор не разобралась в одном – на данный момент я не нашла ни одного человека, подходящего под описание хакера, который орудует в группе.
День восьмой
Только что я испытала самое худшее разочарование в жизни.
Пару минут назад за дверью были слышны шаги и приглушенные голоса. Они предали мне невероятных сил, и я что есть мочи помчалась в сторону двери. Но страх, который преследует на каждом шагу, заставил меня посмотреть в глазок, чтобы отыскать твои глаза и удостовериться, что это действительно ты.
Ты пришел спасти меня от этого ужаса.
Но вместо твоих до жути знакомых глаз я наткнулась лишь на два белоснежных комбинезона. Два человека в белых кепках осторожно осматривали подъезд, прислушиваясь к каждой квартире. В их руках красовались настоящие автоматы, от одного вида которых у меня перехватывало дыхание.
В тот момент я вдруг забыла, как дышать.
Когда очередь дошла и до моей двери, я крепко зажала рот ладонью, опасаясь, что они услышат мое прерывистое
Страх сковал все мое тело, и еще несколько минут я не могла сдвинуться с места, опасаясь, что они услышать мое учащенное сердцебиение.
Вот так всего за один миг можно испытать горькое разочарование.
Мне больше не к кому бежать за утешением, некому довериться.
Я одна в холодной высокой клетке с красными стенами, давящими на меня изнутри.
День девятый
Я уже не помню себя в
Я всегда гадаю, кого же убили на этот раз: безжалостного зомби или не менее безжалостного человека? А впрочем, мне уже плевать. Мой взгляд направлен лишь на разлагающийся труп какого-то отчаянного паренька, который продолжает разлагаться на солнце с каждым днем все больше. Я так и не сумела понять, успел он превратиться в этого мутанта или зомби обглодали его до последней капли крови.
Мне кажется, я начинаю разлагаться вместе с ним. Только он там – снаружи на солнце, а я в тени в четырех стенах совершенно одна со своей персональной истерикой, пожирающей меня изнутри.
Все, что я могу сейчас делать – бесшумно плакать и надеяться на то, что засну раньше, чем сойду с ума.
Я зажимаю рот ладонью, на мгновение останавливая очередной всхлип.
День десятый
Я поймала себя на мысли, что невольно начинаю разговаривать с Лесли.
Она все еще находится за стенкой, время от времени продолжая шипеть. Ее шипение мгновенно учащается, когда за окном раздаются взрывы или когда я случайно что-то уроню, неуклюже проходя по комнате. Я облокачиваюсь об дверь ее комнаты, где она заперта вот уже вторую неделю, и подкидываю ей парочку наших совместных воспоминаний. Я вспоминаю ее короткие черные волосы, спадающие ей на тепло-карие глаза и закрывающие взор на ее озорные веснушки, рассредоточено рассыпанные по всему лицу. Вспоминаю, как она мечтала переехать в Ирландию, где родилась двадцать лет назад. Вспоминаю, как она ненавидела шоколадный пудинг и как была влюблена в учителя математики в старших классах. Как мы прогуливали ненавистные уроки истории, у которых был единственный плюс – на них можно было хорошенько выспаться. Помню, как мы за сутки до выпускного в спешке выбирали себе платья, а потом в такой же спешке искали платье Лесли на следующее утро в доме Брендена, где она уже успела оставить свою девственность.