Забудь меня. Если сможешь
Шрифт:
– Я не могу не смотреть, - улыбнувшись, ответил Авдеев, и, заметив, как брови девушки медленно поползли вверх, а лицо начало заливать краской смущения, добавил – твоя мама ведь просила меня проследить за тобой. Вот я и слежу.
– Мама, - хмыкнула Нина, - что ты ей наговорил, что она считает, что я над тобой издеваюсь?
– Правду? – предположил Авдеев.
– Макс, я серьезно.
– Я тоже.
– Сомневаюсь, что если бы рассказал ей всю правду, мама пустила бы тебя даже на порог, а вместо этого она считает тебя… - Нина замолчала, понимая, что сама того не желая, завела разговор
– Милым мальчиком?
– Ты подслушивал! – воскликнула возмущено девушка.
– Нет, Ольга Петровна сама мне это сказала, - признался Авдеев, - а вообще, не стоило даже подслушивать, чтобы услышать ваши крики.
– Ой, да прямо-таки и крики! – нахмурилась Нина, и, отставляя от себя тарелку, незаметно опустошенную за разговором, поблагодарила – спасибо за ужин. Было очень вкусно.
– Наелась? – заботливо спросил Макс, - может еще добавки?
– Нет, хватит! Я и так скоро лопну! Ну, если и не лопну, то поправлюсь на парочку килограммов точно.
– Тебе это не грозит, вон какая худющая! – строго пригрозил мужчина.
– А тебе значит нравиться полные бегемоты? – усмехнулась девушка, но тут же заметив на себе удивленно-обжигающий взгляд холодных глаз, пожалела, что задала подобный вопрос.
– Нет, мне и такой худющей как ты достаточно, - улыбнувшись, пробормотал тихо Максим. И отвернувшись к раковине, добавил как можно безразличнее, - кстати, есть еще десерт, - с этими словами Авдеев направился к холодильнику, и доставая оттуда две креманки с белоснежным лакомством, украшенным клубникой, многозначительно уточнил, - был правда еще яблочный пирог, но не без помощи некоторых, от него остались одни горелые корочки. Поэтому, придется давиться лишь клубничным парфе.
– После такого обильного ужина, будет достаточно и этого, - принимая из рук Макса десерт, ответила Нина. На мгновении их руки соприкоснулись, а взгляды столкнулись в безумном противостоянии. Но боясь вновь оказаться в плену этих суровых бездонных глаз, девушка резко одернула руку и, отвернувшись, взялась пробовать десерт. И когда Максим развернулся вновь к раковине, Нина пролепетала, не до конца понимая, что говорит это действительно вслух:
– Максим, ты знаешь кто? Чертов змей искуситель! – Авдеев резко повернулся обратно, и вопросительно уставился на Нину, которая смущенно прикусив губу, поняла, что он все услышал.
– А твоя мама считает, что я милый мальчик! – сообразив, что получил от Нины своего рода комплимент, расплылся в улыбке мужчина.
– Тут я могла бы с ней поспорить, - понимая, что зашла не на ту тропу, решила капитулировать Нина. Разговор начинал набирать все более непонятные обороты, и, похоже, настало время либо расходиться, либо поговорить, наконец, серьезно. Но проблема в том, что Нина сейчас совершенно не хотела, чтобы Максим уходил, но и разговора тоже боялась… И как бы странно это не выглядело, но все-таки первого она не хотела сильнее.
– Максим, ты хотел, кажется, поговорить? – тяжело вздохнув, решилась девушка.
– Нина, почему ты решила уйти с работы? – вопросом на вопрос, ответил Авдеев, - это все из-за меня?
– Мне показалось,
– А я так не думаю, - упрямо поджав губы, отрицательно покачал головой Максим.
– Еще эта статья… глупый поступок с моей стороны, - словно не слыша слов Максима, продолжала Нина, - такое писать только для бульварной прессы, но никак не для приличного журнала, поэтому… в общем, специалист из меня никакой. Так, что мне лучше уйти.
– Нет, Нин, все как раз наоборот, - возразил Максим, - журнал разлетелся как горячие пирожки, и даже заказали дополнительный тираж. Поверь, это уж что-то значит.
– Но ты ведь сам говорил, что это ерунда и вообще…
– Я говорил чисто с мужской точки зрения, плюс ко всему с уязвленным самолюбием… Нин, прости меня, пожалуйста, и… не уходи с издательства.
Ничего не отвечая, Нина отставила от себя креманку с десертом, и, поднявшись со стула, направилась к дивану, при этом не глядя на Макса. Сердце стучало так, громко, что казалось еще немного и выскочит из груди. Непонятная дрожь с новой силой пронзила тело. Почему же все так сложно? Почему они не могут просто наслаждаться обществом друг друга? Почему все разговоры сводятся только к одному…? Почему ей так больно и одновременно сладко от одного его присутствия? Что же с ними происходит?
– Тебе Кира сказала?
– стоя спиной к Максиму, спросила вдруг девушка, заранее зная ответ.
– Пожалуйста, не обижайся на нее, - вместо ответа попросил Авдеев, - она правда хотела как лучше…
– Я знаю… - еле слышно выдохнула Нина.
– Нина, милая моя, - девушка почувствовала, что Максим вновь оказался рядом. Еще мгновение и его руки обняли её за плечи, заставляя тело вздрогнуть от неожиданности, - я знаю, что был полнейшим дураком… что причинил тебе столько боли и горечи, что это вряд ли можно искупить…
– Максим, не надо… пожалуйста… - борясь с дрожью в голосе, тихо попросила девушка.
– Нет, выслушай меня. Просто выслушай, - поворачивая Нину к себе, настаивал Авдеев. Их взгляды в который раз за вечер столкнулись. Но в этот раз не в противостоянии, а просто потому, что по-другому не могли. Казалось, что бездонные океаны глаз цвета грозового неба поглощали шоколадные омуты Нины. Девушка почувствовала, что на её глаза наворачиваются такие нежелательные слезы, и знала, что от Максима этого не укрыть. Да она и не могла. Просто потому, что не хотела. Не хотела больше отводить глаз от него, не хотела сбегать никуда… Было уже плевать, что он может о ней подумать. Хотелось только одного, чтобы крепкие мужские руки сжали её в своих объятиях, закрывая тем самым ото всех неприятностей, обид и боли…
– Нина, - продолжил хриплым голосом Максим. Было видно, что его слова даются ему не менее тяжело, - я не прошу тебя сейчас прощать меня… просто подумай обо всем… просто дай мне еще один маленький шанс… позволь мне хотя бы попытаться доказать тебе, что я другой… не такой, каким тебе однажды довелось меня узнать… пожалуйста…
– Зачем…? – после недолгой паузы, вдруг спросила девушка. Слезы уже было просто невозможно сдерживать, и они тяжелыми каплями стекали по щекам, - зачем тебе все это?