Забудь меня. Если сможешь
Шрифт:
Отчим работал у деда. Но когда началась перестройка, дело практически развалилось и издательство пошло с молотка. Это было слишком большим ударом для деда. Вдобавок ко всему больное сердце… Таким образом, единственным близким для Максима и его матери человеком остался только Старшов. Это было, пожалуй, самое трудное для их семьи время. Но им удалось выкарабкаться и, имея некоторые связи, в 1993, после обретения независимости в Чехии, Старшов увез туда свою семью. Каким-то чудом им удалось там устроиться, а отчиму даже открыть какое-то дело. Насколько Максиму было известно, то оно так
Вот так вот они прожили около семи лет в Чехии. Но потом что-то не заладилось. В этот момент появился шанс вернуть в Киеве издательство деда, которое все эти годы существовало исключительно выпуском какой-то бульварщины и желтой прессы. И уже в двухтысячных, по настоянию матери Макса, их семья вновь вернулась в Киев, где после неких манипуляций удалось-таки выкупить издательство. Так появился журнал «Fatal Lady». И вот уже четыре года, как успешно существовал. Точнее не совсем успешно, журнал все еще развивался, но хотя бы стал приносил стабильный доход.
Наверное, большей частью из-за журнала, Старшов и настаивал на возвращении Максима из Чехии. Но Максим был непреклонен. Окончив школу и обретя совершеннолетие, парень просто поставил родных перед фактом, что уезжает учиться в Прагу. В некоторой степени ему было трудно убедить мать и отчима, что он давно самостоятельный и может справиться сам. К тому же за годы жизни в Чехии он успел полюбить эту страну и обрести многих друзей, что не мог сказать о Киеве. Здесь ему делать было практически нечего. Тогда по этому поводу был грандиозный скандал, устроенный отчимом, но после недолгих уговоров самой матерью Максима, его-таки отпустили.
Но, похоже, что сегодня ему опять предстоит выслушивать очередные нравоучения. Особенно если учесть то, что он обещал прилететь еще на Новый год, но планы сложились так, что Максу удалось выбраться только накануне Рождества. Все-таки этот праздник они всегда старались отмечать исключительно в полном семейном составе. Теплые посиделки у наряженной ёлки, праздничный ужин. И даже не смотря на то, что Максим не был таким уж домашним мальчиком с детства, но семейный вечер на Сочельник он любил. Вот и сейчас, пробираясь через большие сугробы во дворе до дома, с неким предвкушением ожидал этого вечера. И когда до двери оставалось около десятка метров, из дома выскочила мать с возгласами:
– Максимка! – оно подбежала к парню. Бросив свою сумку прямо в снег, Макс подбежал к матери, которая была довольно хрупкой женщиной, и крепко обнял, со словами:
– Мам, ну зачем ты выскочила? Простудишься ведь!
– Да нет, - отмахнулась женщина, всматриваясь в родное лицо сына, - тебя так долго не было, сынок! Я очень соскучилась!
– Я тоже, - прижимая маму к себе, прошептал парень, - я тоже…
– Так и чего это вы на морозе стоите? – строгий голос отчима за спиной заставил их обоих вздрогнуть, - ну-ка марш в дом!
– Идем, мама, - согласился Максим. И подхватив сумку, направился вовнутрь, по пути по-братски поздоровавшись с отчимом.
Оказавшись в доме, Максим понял, что ничего за время его отсутствия в доме не изменилось. Все та же обстановка, те же домашняя теплота, уют и родные люди. Лишь только оказавшись
– Ну что же ты так Максим, прямо с корабля на бал? – как парень и ожидал, отчим сразу же перешел к наступлениям, - мог бы хоть немного раньше приехать. А то мать извелась уже вся.
– Да брось ты, Олег, - заступилась Анна Владимировна за сына, шутливо стукнув мужа по спине кухонным полотенцем, - мальчик только с дороги, а ты начинаешь!
– Прям таки! – возмутился Старшов, - кто ему виноват, что он не приехал еще на Новый год.
– Олег, я ведь говорил, что мне нужно было покончить с сессией, - безразлично бросил Максим. Отчима он называл не иначе, как по имени. Как бы они не были близки, но отцом называть мужчину, у Максима язык не поворачивался. С одной стороны потому, что считал это своего рода предательством по отношению к настоящему отцу. А по имени отчеству или еще как, было бы просто нелепо. Поэтому с детства Старшов был для Макса ни как иначе, как просто Олег.
– Ладно, - махнул рукой отчим, - обо всем поговорим с тобой потом. Все-таки праздник, как ни как.
– Вот и славно, - расплываясь в счастливой улыбке, воскликнула мать. И повернувшись к Максиму, добавила, - сынок, ты голоден, наверное, с дороги? Вон, какой худющий стал! Я сейчас на стол буду накрывать.
– Да нормальный, - отмахнулся парень, - а вот против ужина ничего против не имею. Вот только схожу к себе вещи заброшу и переоденусь.
– Только недолго там! – вслед крикнул отчим.
Поднимаясь по лестнице, Максим только ухмыльнулся. Спорить было бесполезно. Да и ни к чему. Все как всегда. Притворно строгий отчим, и мама, которая всегда и во всем поддерживала Максима. Но, пожалуй, в этом и заключалась семейная атмосфера и некая теплота.
Оказавшись у себя в комнате, Максим не без удовольствия отметил, что здесь ничего не трогалось и не изменялось, не смотря на то, что он здесь был скорее гостем, нежели верным обитателем. Быстро переодевшись в домашние вещи, Максим отыскав в сумке подарки для матери и отчима, спустился бегом вниз, заметив на ходу в центре гостиной большую живую елку, украшенную разноцветными огромными шарами и мигающие разноцветными огнями гирлянды. Как же Максим любил эту атмосферу. Запах мандарин и обязательно живой ёлки. Новогодние праздники были, чуть ли не единственными днями, когда парень в предвкушении чего-то сказочного окунался в ожидание чуда, сказки. Вот и сегодня, казалось, что вот-вот и все должно измениться…
Знал бы тогда Максим в какую сторону… Ведь этот вечер, наверное, стал последним искренне и по-семейному счастливым… И то не до конца.
Оказавшись на кухне, Максим застал маму, рассыпающую всевозможные салаты по тарелочкам. Отчим же сидел рядом и лишь довольно улыбался, о чем-то весело рассказывая. Максим так и застыл на пороге. Все-таки не смотря на порой скверный характер отчима, он видел, что мать счастлива с Олегом. Да и Олег, похоже, тоже…
– Макс, чего застыл? – заметив парня, бросил Старшов, - хватит бездельничать. Давай-ка маме помогай.