Забвение
Шрифт:
А потом заговорил совершенно безучастный голосом:
– Прислать сюда людей. Всех. Я хочу, чтобы девчонку забрали немедленно.
Джев все так же стоял неподвижно и только спросил, когда послышался топот приближающихся нефилимов:
– Что это значит?
– Я поклялся, что оставлю ей жизнь, – возразил Хэнк. – Но когда я отпущу ее, зависит только от меня. И от тебя. Можешь забрать ее, как только добудешь мне достаточно информации, которая поможет расправиться с падшими до Хешвана. Считай Нору моей страховкой.
Глаза Джева обратились было к двери, но Хэнк качнул
– Я бы на твоем месте не стал и пытаться. Их раз в двадцать больше. Ни ты, ни я не хотим, чтобы Нора случайно пострадала в потасовке. Прояви же благоразумие. Отдай ее.
Джев схватил Хэнка за рукав и притянул к себе:
– Если ты заберешь ее, твой труп в самое ближайшее время будет удобрять землю, на которой мы стоим, – его голос звучал очень грозно.
Однако на лице Хэнка не было даже намека на страх. Как ни в чем не бывало он расплылся в улыбке:
– Мой труп? Сейчас что – моя очередь смеяться?
Хэнк распахнул дверь сарая, и его нефилимы ворвались внутрь…
Воспоминание Джева оборвалось так же неожиданно, как и началось.
Короткий момент полной дезориентации, я открыла глаза в гранитной студии. Силуэт Джева был виден в неверном свете свечей. Этот свет был довольно слабым, но его было достаточно, чтобы глаза Джева начали приобретать суровый блеск. Настоящий темный ангел.
– Так, – прошептала я, чувствуя, что у меня кружится голова. – Все в порядке… наверное.
Джев улыбнулся, но выражение лица у него было тревожное:
– Все в порядке? Наверное?
Я подняла к нему лицо. Теперь я с трудом могла смотреть на него по-прежнему. По щекам у меня текли слезы, а ведь я даже не заметила, когда начала плакать.
– Ты заключил с Хэнком сделку. Ты спас мне жизнь. Почему ты сделал это ради меня?
– Ангел, – проговорил он, взяв в ладони мое лицо. – Думаю, ты не понимаешь, на что я готов пойти ради того, чтобы ты оставалась со мной.
У меня перехватило дыхание от эмоций. Я не находила слов. Хэнк Миллар, человек, который много лет не выходил из тени и который, оказывается, дал мне жизнь, теперь пытается ее забрать. И только благодаря Джеву я еще жива. Хэнк Миллар. Столько раз бывал у нас дома. Улыбался и целовал мою маму. Разговаривал со мной так тепло и по-дружески…
– Это он похитил меня. – Я наконец сложила все кусочки пазла в одно целое. Я и раньше это подозревала, но теперь воспоминания Джева заполнили все пробелы с шокирующей ясностью. – Он поклялся не убивать меня, но держал в заложниках, заставляя тебя шпионить на него. Целых три месяца. Он врал всем все эти три месяца! И все ради того, чтобы получить информацию о падших ангелах. Он позволил маме думать, что меня нет в живых…
Конечно. И он не раз доказывал, что не боится запачкать руки. Он могущественный нефилим, который умеет великолепно манипулировать чужим сознанием. И тогда, бросив меня на кладбище, он как следует позаботился о том, чтобы я ничего не могла вспомнить. Не мог же он просто отпустить меня, чтобы я могла рассказать всему миру о его дьявольских деяниях.
– Ненавижу его. Не могу словами описать, как я злюсь на него. Я хочу,
– Эта отметина на твоем запястье, – начал Джев. – Это не родимое пятно. Я уже видел такое дважды. Один раз – у моего бывшего вассала, нефилима по имени Чонси Ланже. У Хэнка тоже есть такая, Нора. Она связывает тебя с их родом, это своего рода внешний признак определенной генетической принадлежности или ДНК, Хэнк – твой биологический отец.
– Знаю, – я с горечью кивнула головой.
Он переплел пальцы наших рук и нежно поцеловал костяшки моих пальцев. Мое тело сразу среагировало на прикосновение его губ, покрывшись мурашками с ног до головы.
– Ты помнишь это?
– Я слышала, как говорю это в твоем воспоминании, но для меня это не стало неожиданностью. Я не была удивлена, а была очень зла. И не помню, когда я впервые об этом узнала.
Я задумчиво провела пальцем по отметине, которая делила пополам внутреннюю сторону моего запястья.
– Я это чувствую. У меня образовалась пропасть между разумом и сердцем, но я чувствую правду. Знаешь, говорят, если человек теряет зрение, у него обостряется слух. Я потеряла часть воспоминаний, но, возможно, у меня обострилась интуиция.
Мы помолчали, обдумывая это.
Чего Джев не знал, так это того, что моя интуиция распространялась не только на информацию о моем настоящем родителе.
– Я не хочу говорить о Хэнке. Не сейчас. Давай поговорим о том, что еще я там увидела. Или, лучше сказать, что я выяснила.
Он посмотрел на меня с любопытством и беспокойством одновременно.
Я набрала воздуху и заговорила:
– Я выяснила, что либо была безумно в тебя влюблена, либо мне удалось сыграть лучшую любовную сцену в своей жизни.
Его взгляд оставался настороженным, но мне показалось, что в нем блеснула надежда.
– И к чему склоняешься ты сама?
Есть только один способ разобраться.
– Для начала мне хотелось знать, что было между тобой и Марси. И это тот случай, когда чистосердечное признание в твоих же интересах, – предупредила я. – Марси сказала мне, что ты был ее «летним романчиком». Скотт рассказал, что она сыграла немаловажную роль в нашем расставании. Теперь мне интересно послушать твою версию.
Он задумчиво поскреб подбородок:
– Я похож на «летний романчик»?
Я попыталась представить себе, как Джев играет во фрисби на пляже или натирается кремом для загара. Попыталась представить себе, как он покупает Марси мороженое, гуляя по набережной и терпеливо слушая ее трескотню. Как бы я ни старалась, эти картинки не вызывали у меня ничего, кроме улыбки.
– Так, этот пункт мне ясен, – усмехнулась я. – Идем дальше.
– Марси была моим заданием. Я тогда еще не взбунтовался, у меня еще были крылья, и я был ангелом-хранителем, а значит, исполнял приказы архангелов. А они хотели, чтобы я за ней присматривал. Она – дочь Хэнка, а это – источник потенциальной опасности. Я оберегал ее, и это был не самый приятный опыт. Я стараюсь об этом не вспоминать.