Забыть Герострата!

Горин Григорий Израилевич

Прохоров. Ну его к лешему! Ничего мне от него не надо.

Клягин. Возьми! Хорошее ружье. Имеешь право: боевой трофей! Дома на стенку повесишь! Или нет, на стенку не вешай! Плохая примета! Чехов говорил: если на стене в первом акте висит ружье, то в четвертом оно должно выстрелить.

Прохоров. Что значит «в акте висит»?

Клягин. Этого, Миш, я не понял. Я, Миш, это по радио слышал. В такси. Ехал с аэродрома, а Чехов в такси про это и говорил. Я запомнил. А еще он говорил, что воспитанный человек не тот, кто не прольет соус на скатерть, а тот,

кто не заметит, если это сделает кто-нибудь другой. Вот что он говорил.

Прохоров (раздраженно). Кому говорил-то?

Клягин. Не знаю. Вообще говорил. Думаю, к народу обращался, к общественности!

Прохоров. Ну что ты за человек, Клягин? Что ты мне голову забиваешь?

Клягин. Почему забиваю?.. Я тебе пищу даю для размышлений… Елена Петровна говорила, это полезно перед показом… Чехов-то прав. Считаем себя культурными людьми, а ведь не дай бог кто-нибудь соус на скатерть прольет…

Прохоров (в отчаянии). Да замолчи ты!.. Не пойду я ни на какой показ! Неужели не понимаешь?

Клягин (опешил). Как?

Прохоров. Ну куда я пойду?.. Еле на ногах стою! Куда мне в таком состоянии комиссии показываться! Позориться только… Сломался я, понимаешь? Сломался!.. Мне теперь неделю пластом лежать, чтоб в форму прийти… Ах, Антон! И тут, стервец, напакостил!.. Такое дело сорвал!.. Перенапрягся я из-за него, понимаешь?.. Уж если я шкаф сдвинул, значит, вся сила из меня ушла. Я ведь раньше-то никогда шкафы не мог, понимаешь?

Пауза.

Клягин (нерешительно). Вообще-то, Миша, если откровенно говорить, я тоже слегка помог.

Прохоров удивленно уставился на Клягина.

Прохоров. Что?!

Клягин (поспешно). Нет, нет… В основном, конечно, ты… Но когда ты стал про мать рассказывать, я, знаешь, тоже разволновался, а Антон, он с ружьем наперевес хотел выскочить, ну, я его шкафом-то сзади и прижал!.. А потом, стало быть, стулом… Но, конечно, в основном — ты! Ты!

Прохоров (мрачно усмехнулся). Во как!.. Значит, и сломался-то понапрасну!.. Ну дела! Верно Елена Петровна говорит: самое страшное, когда хорошая голова дураку достается!.. Как я ей в глаза-то посмотрю?.. Ведь просила же она, со слезами просила… Вечер один выдержать!.. И то не смог! Ах ты, черт!.. Такую женщину подвел!.. (Вскочил.) Все! Уезжать надо. Срочно! (Схватил чемоданчик, стал быстро собирать вещи.)

Клягин. Подожди! Ну что ты как с цепи сорвался?

Прохоров. Нечего ждать. Поехали.

Клягин. Как — поехали? И я?

Прохоров. А ты как думал? Давай, давай собирайся!

Клягин. Что ты, Миша? Мне платье надо в ГУМе обменять.

Клягин. По дороге обменяем! Собирайся! Быстро! Быстро!

Клягин. Ты только не гони!.. У меня багаж большой, уложиться надо. Вот черт сумасшедший. (Достает чемодан, начинает укладывать в него большое количество свертков, коробок, консервных банок и прочее.)

Прохоров (усмехнувшись). Запасся!

Клягин. Чего?

Прохоров. Я говорю, много углядел-то… по разным углам.

Клягин (обиженно).

Эх, Миша, ничего-то ты не понимаешь. Думаешь, я для чего сюда приезжал?

Прохоров. Ясно для чего — ГУМ обследовать!

Клягин. Глупость говоришь. Извини, конечно, Михаил. Примитивно рассуждаешь. У меня дальний прицел был. Я порядок хотел вокруг навести! Порядок! Ты порно вчера кричал: бога отменили, народ и распустился. С работы каждый тащит. Кругом — распущенность! Каждый болтает что хочет. А все почему? Некого бояться. Знают, что никто не видит, вот, стало быть, и бояться нечего!.. А я подумал: ну нет, голубчики, будет над вами всеми присмотр. Мой пронзительный взгляд! Недремлющее око мое!.. От него никому не спрятаться! Вот для какой цели великой, Миша, я начал через стенки смотреть!.. ГУМ, ЦУМ — это так, хобби. Побочная отрасль. А основное порядок!.. Ох, мне бы справочку — я бы показал.

Прохоров. Хватит философию разводить!.. Без твоего порядка обойдемся… Собирайся!

Открывается дверь спальни. Появляется Иванов с чемоданчиком в руках.

Иванов. Ну что, дорогие соседи, будем прощаться, а?

Прохоров. Мы тоже уезжаем, товарищ Иванов.

Иванов. Да?.. А как же этот ваш конгресс… психоаналитиков — или как там его?

Прохоров. Отменяется!

Иванов. Ну, как говорится, и на том спасибо. Уже хорошо.

Прохоров. Чего же хорошего?

Иванов. Одной липой меньше. У меня теория такая: всякая несостоявшаяся липа — уже большая польза для страны. Я бы за некоторые сорвавшиеся прожекты людям премии давал бы, ей-богу! Вот, скажем, заложили у нас в городе предприятие, один фундамент заложили… А потом — р-раз, бросили! Их в газетах кроют, а я считаю — молодцы!.. Так бы мучились, строили, потом бы оно долго-долго государству убытки приносило, а так в самом зародыше пресеклось. Я это называю — экономический аборт. Очень полезная процедура.

Клягин. Интересные мысли у вас.

Иванов. А мысли — они всегда интересны, если это… мысли. Продукт ума, а не другого места. Вот так-то! Ну что? Будем прощаться? Или вместе поедем? У меня такси заказано.

Клягин. Вместе. Вот только уложусь.

Иванов. Ну, ну… Подождем. (Уселся на стул.)

Прохоров. Вообще-то нам бы адресами поменяться.

Иванов. Зачем?

Прохоров. Переписываться можно. В гости друг к дружке ездить.

Иванов. Это необязательно… Встретимся еще как-нибудь. Как говорится, пересечемся…

Прохоров (чуть обиженно). Как хотите! Я в друзья не напрашиваюсь.

Иванов. Вы не обижайтесь, Михаил. Я ведь правду сказал. Не люблю этих пустых формальностей: адреса, в гости… Я вам не напишу, вы мне не напишете. Закрутимся! Это проверено. У меня лично — дел по горло! Целый день как белка в колесе… На дружбу времени не остается!

Клягин. Так ни с кем и не дружите, что ли?

Иванов. Почему? Дружу… кое с кем. Но недолго. Вкратце! Раз в месяц, больше не получается. Заскочишь на часок, подружишь, и все — разбежались.