Забыть обиды

Мейер Сьюзен

Грейс печально покачала головой.

— Я не знаю вас.

— Кажется, я должен подсказать тебе.

Она согласно кивнула.

На этот раз волнение охватило его. Он медленно начал:

— Я твой муж. — Затем подождал. — Ник Спинелли.

От Грейс не укрылось, что он внимательно наблюдает за ее реакцией. И она почувствовала, что была права в своих догадках, когда они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Не все у них гладко.

Когда она очнулась в реанимационной палате, врач сообщил ей, что мужу уже позвонили. Грейс вспомнила, как на мгновение

страх пронзил ее точно нож. Вот и сейчас она испугалась, правда не так сильно, как тогда. К тому же теперь ей нестерпимо захотелось обнять его, прижаться и не отпускать. Грейс не понимала себя, своих противоречивых чувств. В них было не больше смысла, чем в диком, до головокружения, восторге, охватившем ее, когда она поняла, что этот несказанно красивый мужчина — ее муж. Грейс едва удерживалась, чтобы не рассмеяться от счастья.

Ник вернул ее с небес на землю:

— Доктор Ринджер рассказал тебе, что ты попала в аварию?

Грейс кивнула.

— Я так и думал. Он сказал, что ты получила сотрясение мозга. И еще сказал, что в таких случаях потеря памяти явление нормальное.

Грейс откинулась на подушку. Ник Спинелли показался ей вполне нормальным человеком. А раз так, то и она, очевидно, такая же. Не грабительница банков, не девица легкого поведения, не домохозяйка, изнывающая в несчастном браке.

— И как давно мы вместе?

— Представь себе, десять лет. — Ник усмехнулся.

— Я представлю себе все, — со смешком ответила Грейс. — Можешь сказать мне сейчас что угодно, и тебе это сойдет с рук. Так что, если хочешь в чем-то оправдаться, пользуйся.

— Никаких оправданий. — Ник поднялся со стула поправить ей подушку. И решил сменить тему. — Может, позвать медсестру? Тебе ничего не нужно? Давно уже никто не заглядывал проведать тебя.

— Откуда ты знаешь? Ты же спал. Когда я открыла глаза, ты спал как убитый. Пройди здесь целый оркестр с литаврами, ты бы и ухом не повел. — Грейс тяжко вздохнула. — Наверное, надо все же позвать сестру, спросить, можно ли мне таблетку аспирина. Голова просто раскалывается.

Ник сразу засуетился. Нащупав звонок, что висел рядом с ее кроватью, он попытался ухватить его, но дважды уронил. Во второй раз звонок упал ей в руки. Ник подхватил его и нечаянно скользнул ладонью по груди Грейс. На миг у него перехватило дыхание, но он сделал вид, что ничего не произошло. Нажал на кнопку звонка, отпустил и быстро ретировался к окну. Раздвинув жалюзи, стал смотреть на улицу. Грейс задумчиво глядела на него. Причина его беспокойства понятна — ведь она попала в аварию, потеряла память. Но почему муж вдруг отпрянул, едва лишь коснулся ее?

— Расскажи, как мы живем, — попросила Грейс.

Улыбнувшись натянутой улыбкой, Ник обернулся к ней.

— А что ты хотела бы узнать?

Вот оно, снова. В ней говорил не страх, вроде испытанного прошлой ночью, а некая смутная догадка. То же самое она почувствовала, едва они встретились друг с другом взглядами.

Ей стало не по себе. Она спросила:

— Кем я работаю?

— Ты бухгалтер, — не задумываясь выпалил Ник.

Он вспомнил, что Грейс собиралась избрать

эту специальность. Ему впервые пришла в голову мысль, что он еще намучается. Дело, как оказалось, не только в том, чтобы быть с Грейс заботливым и внимательным в течение двух недель. Он решил играть роль ее мужа, а это уже довольно серьезно. Во-первых, он ничего не знает о ее жизни. Во-вторых, он никак не поможет ей восстановить память: все, что он ни скажет, будет либо догадкой, либо выдумкой. Все, кроме их совместного прошлого. Вспоминать которое у него не было ни малейшего желания.

— Где мы живем?

Ну, это просто.

— В пригороде Тернера. Десять минут езды отсюда.

— А какой у нас дом? Красивый?

— Чудесный, — не солгал Ник. — Бревенчатый. И стоит в горах. Наш ближайший сосед — медведь. — Смех Грейс послужил Нику наградой. — Дом трехэтажный; два этажа соединены между собой деревянной лестницей и напоминают по виду большую букву Z. В доме раздвижные стеклянные двери: утром они впускают солнечный свет, а днем — легкий ветерок.

— Как заманчиво! У меня есть родственники?

— А как же! — воскликнул Ник. — У тебя есть брат Кэл. Родители твои умерли, когда ты была еще совсем маленькая. Тебя удочерил один человек, его зовут Ангус Макфарланд. Он большой, шумный старикан и очень, очень богат.

— Неужто? — Грейс улыбнулась.

— Да. Но тебе не нужны его деньги. Ты полна решимости добиться всего в этой жизни сама.

— Это хорошо. — Грейс вздохнула с облегчением.

Ник помолчал, всматриваясь в ее лицо. Затем спросил:

— Ну как, что-нибудь вспоминаешь?

— Нет, ничего.

Вошла медсестра, и Ник снова отошел к окну. В конце концов, все идет не так уж плохо. Но на душе скребли кошки: с одной стороны, потеря памяти ему на руку, но с другой стороны… Не будет же он все время надеяться, что она ничего не вспомнит.

Медсестра дала Грейс таблетку от головной боли, измерила температуру и давление, задала несколько вопросов и удалилась.

Ник повернулся к Грейс. Она снова улыбнулась.

— Теперь, когда ты сказал, что мы женаты, я ясно вижу свидетельство о браке, оно как будто у меня перед глазами.

Ник не стал говорить, что свидетельство лежало рядом с ней в машине и потому запомнилось ей, — он пока не готов был ответить на все те вопросы, которыми она непременно забросала бы его. К примеру, почему свидетельство о браке оказалось на переднем сиденье? Зачем она ехала в Тернер — требовать развода? Или же просто решила выяснить, почему он не подал на развод, как обещал?

Ник и сам не знал, почему. Со временем у него появилось свое дело, и он перевез мать в Даллас. До того недостаток денег здорово мешал ему. Он и ел-то не всегда, чего уж там говорить об адвокате. Теперь же денег у него хватало. Наконец он стал состоятельным человеком.

Из проблем, мучивших его в прошлом, он разобрался со всеми, кроме одной — Грейс.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Взбегая по ступенькам на второй этаж клиники, Ник терзался угрызениями совести.