Забытая империя
Шрифт:
Он никогда не убивал никого из Адептус Астартес Жиллимана. Всё выглядело очень соблазнительным даже несмотря на то, что там был большой страшный “Лэндрейдер”.
Ночной Призрак встал, гордый и высокий, расправил крылья и выпустил ужасные когти.
— Смерть, — прошептал он приговор.
Восемьдесят восемь секунд спустя сержант Мений и всё его отделение были мертвы, а “Лэндрейдер” лежал на боку и горел.
Конрад Кёрз пришёл на Макрагг.
14
СМЕРТЬ
— Я стал братом драконам и другом совам.
Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара.
— Наших гостей, повелитель, — произнёс второй магистр Вер Каспиан, — сопровождают к Кампусу Когортум.
— Сопротивление? — спросил Жиллиман.
Каспиан покачал головой. У него был гладкий череп с очень коротко подстриженными седыми волосами и высокие скулы обрамлявшие линию носа. Его жест напомнил Жиллиману горного ястреба, который предупредительно покачал головой.
— Наши гости не оказали никакого сопротивления, — ответил он, подчеркнув слово “гости”. — Они позволили сопроводить себя до места содержания.
— Они сдали оружие?
— Не все, повелитель, но мы и не настаивали. Согласно вашим инструкциям, мы относимся к ним с уважением, как к боевым братьям и считаем произошедшее несчастным случаем, как и утверждает лорд Лев.
— Сколько их?
— Примерно пять рот… если использовать обозначения нашего легиона. Мне не слишком нравятся их “крылья” и дивизионы когорт.
— И… их достаточно, чтобы уничтожить город?
Вер некоторое время молчал.
— Легко, — ответил он. — Чтобы я о них сейчас не думал, я не сомневаюсь в возможностях и свирепости Первого. Если бы мы опустили городские щиты и их намерения были бы недружественными, то Цивитас бы пылал, а убитых было бы не счесть.
— Сообщишь мне, когда они все окажутся под стражей, — распорядился Жиллиман. — Возьмите их десантные капсулы и доставьте на хранение в крепость Монеты. Я не хочу, чтобы хоть что-то напоминало о вторжении — каким бы оно не казалось миролюбивым и неумышленным — загромождая мой город и пугая жителей. Августон уже выступил с заявлением?
— Да, повелитель. Он сделал два заявления по адресной системе Цивитас, и они сейчас распространяются по гражданским каналам. Я был впечатлён. Он оказался весьма убедительным. Он утверждал, что произошедшее не является поводом для серьёзного беспокойства и это были всего лишь учения проведённые совместно Первым и Тринадцатым.
— Чья это была идея?
— Августона. Ему помогал Ольгин из Тёмных Ангелов, который стоял рядом во время обращения и тоже выступил.
— Стоит его за это поблагодарить, — заметил Жиллиман и посмотрел через комнату. Сквозь открытые двери в соседнем зале Резиденции он увидел сидевшего в одиночестве задумчивого
— Опросите задержанных офицеров, — обратился Робаут к Каспиану. — Будьте вежливы, но настойчивы. Убедитесь, что их рассказы не расходятся с утверждениями моего брата. Может это и случайность, но я хочу знать, как она произошла.
Второй магистр отдал честь, ударив кулаком по глухо лязгнувшему нагруднику, развернулся и вышел из зала.
Жиллиман повернулся и увидел Долора. Тетрарх внимательно ждал у окон.
— Случайность? — спросил примарх.
— Странная, — ответил Валент, — но почему вы не верите его слову?
— Потому что он — Лев.
— Он выглядит подавленным.
Жиллиман фыркнул:
— Он посадил своих воинов в десантные капсулы и выжидал. Подготовил вторжение. Отвечая на мои тосты и сидя за моим столом, он держал наготове штурмовые подразделения численностью в четыре роты, чтобы атаковать город.
— Взгляните на это с другой стороны, повелитель, — произнёс Долор, — а если бы наш мощный флот стоял над легендарными зелёными морями Калибана, разве бы вы не поступили точно также? Разве бы вы не держали лучших наготове, чтобы в случае необходимости действовать без промедления?
Жиллиман молчал.
— Думаю, что держали бы, — продолжил тетрарх, грустно улыбнувшись. — На самом деле я уверен, что держали бы. Основные принципы теории и практики не позволили бы вам поступить по-другому. Это тёмные дни, самые тёмные из тех, что мы знали. События этой ночи — его вина.
Робаут бросил ещё один быстрый взгляд через зал на задумавшегося Льва.
— Моего брата? — спросил он.
— Да, но не того, на которого вы смотрите. Я говорю о магистре войны. Эта расколотая убеждённость, эта утрата веры, эти осторожность и подозрительность привели к тому, что гордые сыны величайшей семьи во вселенной не доверяют друг другу… Он сделал это и виновен в этом.
Жиллиман понял, что сжал оба кулака и заставил себя разжать их.
— Полагаю, что я продемонстрировал больше доверия, чем он.
— Вы продемонстрировали? В самом деле? Длинная тень Луперкаля привела к тому, что мы держим карты близко, как никогда. Мы крепко храним свои тайны. Например, вы знаете, что я ответил вашему брату на вопрос о том, кто воет, словно сумасшедший дурак, в медицинском крыле?
— Понятия не имею, — прошипел Робаут и быстро поднял левую руку, извиняясь за вспышку гнева.
— Тогда, осуждая его, думайте и о своих секретах и причинах, почему вы не раскрываете их.
— Ты, как всегда, хороший адвокат, Валент, — заметил Жиллиман. — Жди меня здесь. Полагаю, что пришло время поговорить с братом более откровенно.
Долор отдал честь и почтительно склонил голову. Робаут прошёл через двери в зал, где сидел брат. Повелитель Первого легиона расположился в одном из больших кресел. В камине горел огонь, и Лев внимательно наблюдал за тем, как пламя пожирает древесину.