Забытое царство Согд
Шрифт:
– Мы запишемся в арабскую армию и таким путем очутимся на родине.
– Это хорошая идея! – воскликнул Шерзод и от радости вскочил с места. – Это прямой путь домой.
От такой вести три друга крепко обнялись.– А как же я? – спросила Фатима с печальным взором.
– Об этом я думал всю дорогу, – сказал Фаридун и присел рядом, взяв ее за руку. – Ты отправишься с нами. Мы облачим тебя в доспехи, и никто не узнает, что ты девушка. Но для этого нужно отрезать твои косы. Постоянно будешь с нами, при этом притворишься немой. Мы же станем тебе родными братьями.
– А вдруг обман откроется?
– За это не тревожься. В огромном войске нет дела друг
– Тогда я согласна. Для меня обратной дороги нет.
– Положись на нас, за тебя мы жизнь готовы отдать.
Остаток дня они провели в мыслях о походе в Согду. Более всего их беспокоила судьба Фатимы. Если прознают о ее женской природе, то беглецов прогонят из войска. В этом случае их ждет опасный путь через степь, пустыни и горы, так еще и с малой суммой денег. Об этом они говорили весь вечер, пока не заснули. Утром они сложили все вещи в мешок. Перед выходом все помолились: Фатима в углу, а зороастрийцы у окошка, в которое бил солнечный свет. И каждый воздал благодарность этому убежищу и святому имаму, который покоится тут, за то, что берегли беглецов все эти дни. Девушка вышла в мужских штанах и белой рубахе. Волосы остригла совсем коротко и укрыла голову белой тканью с черным кольцом. Когда они добрались до ворот базара, народу стало больше. Беглецы не сразу вошли. Они отделились от идущей толпы и спрятались за углом. Первой туда зашла Фатима: в юношеском наряде ее никто не узнает. Оглядываясь вокруг, она убедилась, что стражников отца нет.– У ворот охранников нет. Еще узнала, где на базаре оружейные мастерские. Ну что, пошли?
Фаридун кивнул головой, добавив:– От тебя мы будем держаться в десяти шагах. Это на случай, если нас схватят, то ты останешься в стороне.
– Не говори так: эта мысль страшит меня, без вас я пропаду.
– Если беда настигнет нас, то до Согдианы ты будешь добираться одна. Мой отец – правитель города Панча. Для тебя он сделает все, что пожелаешь. Все-таки ты моя невеста.
– А если окажешься в Бухаре, – добавил Шерзод, – то обратись к моему отцу, дихкану Кишвару, правителю Рамитана. Там будешь, как в родном доме. И еще лучше.
Исфандияр тоже напомнил о своем отце, знатном купце из Самарканда, который примет ее, словно родную дочь. От таких речей у девушки полились слезы, и она молвила:– Спасибо вам, но знайте, я не брошу вас, своих братьев, – и обняла каждого.
Когда в шумной толпе беглецы дошли до мастерских, Фатима осталась в сторонке, возле обувной лавки. Из мастерских доносился лязг металла. Кузнецы стояли под навесами. В мокрых рубахах и фартуках, они ударяли тяжелыми молотками по раскаленным мечам или копьям. Перед мастерскими были выставлены длинные лавки с товарами оружейников: кольчугами, шлемами, мечами, копьями и щитами. Скоро война, и товар не задерживался. Благодаря таким войнам многие арабы вырвались из бедности. Беглецы стали выбирать себе мечи. Торговец всячески расхваливал оружие, а затем показал его силу в деле. Он поставил кость быка на пень и ударил по ней с размаху, и она сломалась надвое.– Мы берем, крепкое железо, – деловито произнес Фаридун. – Еще три кольчуги и шлем. Только хочу сказать, что мы будем расплачиваться золотыми украшениями. Не против?
Продавец средних лет добродушно ответил:– Кто же будет против золота? Это истинная разменная монета. Вот ваши доспехи, сделаны из лучшего металла,
– Верим, верим.
– Примерьте шлемы, к ним еще полагаются шапочки. Шлем должен сидеть плотно.
Затем Фаридун попросил еще один комплект доспехов:– Это для нашего друга. Сейчас он занят и не смог прийти. Он ростом меньше меня и намного худее.
– У нас есть и меньшие размеры. Вот один нашелся.
Чтобы расплатиться, Фаридун раскрыл мешочек, который висел на поясе, и вынул оттуда перстень, который Фатима получила за учебу заложников.– О, оказывается, вы небедные люди. Этого перстня с таким красивым камнем мне хватит. Я советую вам еще купить себе лошадей. Иначе будете в пеших войсках.
Затем юноши с помощью торговца там же стали надевать доспехи. Теперь беглецов было не узнать. В толпе Фатима последовала за друзьями, пока не вышли за ворота базара. Рядом находился другой базар, огороженный дувалом. Там шла торговля живым товаром: конями, ослами, верблюдами, а в другой ее части – коровами, быками и овцами. Фатима не стала туда входить и задержалась у стены. Беглецы подошли к лошадям и стали разглядывать их. Каждый хозяин расхваливал свой товар. Им казалось, что эти молодые воины плохо смыслят в таких делах. Даже рабочих лошадей пытались сбыть этим чужакам. Но в подобных делах согдийцы были очень опытны. Потому юноши купили отличных скакунов. У выхода их встретила Фатима, котррой приглянулся один из них, и, погладив его морду, она сказала: «У него добрые глаза, как у человека».– Смотрите, рабов ведут, – сказал Шерзод. – Среди них есть и зороастрийцы: у них цветные пояса кушти.
Они обернулись. Совсем рядом от них провели молодых мужчин в выцветших одеждах. Их было человек тридцать, связанных одной веревкой.– Судя по платью, это персы из Ирана, – сказал Исфандияр. – Их купцы не раз гостили у нас дома. А куда их ведут?
Фатима пояснила:– Рядом базар рабов. Как-то раз я с мамой была там, мы купили двух служанок.
Фаридун возмутился:– Когда я стану править Панчем, то у себя в стране отменю рабство. Я на себе почувствовал, как ужасно быть рабом.
Исфандияра поразила наивность друга.– Если рабы не станут обрабатывать твои поля, то ты обеднеешь. Тогда другие дихкане изберут себе нового правителя, более богатого и могущественного. Ты этого хочешь?
– На моих полях будет работать только наемный люд.
– Однако им нужно будет платить дирхемы, и тогда твои доходы резко упадут. Без рабов ты не станешь первым. Да и наши рабы – это пленные кочевники из степи, которые грабят наши земли. Чего их жалеть, сами виноваты. Не отпускать же их на волю.
– Он мыслит верно, – согласился с ним Шерзод. – Без рабов нельзя.
На это Фаридун промолчал.– Давайте заглянем на базар рабов?
Они вошли туда, ведя своих коней под уздцы. Большая площадь была огорожена забором, вдоль которого тянулись навесы из соломы и мешковины. Рабы с поникшими головами сидели прямо на земле. Проходя мимо, беглецы с жалостью смотрели на них. Большей частью это были юноши и средних лет мужчины. Если кто приближался к ним, то торговцы, сидя в сторонке, кричали на них: