Забытое царство Согд

Самари Артур

– Что случилось, кто расстроил нашего почтенного имама?

– Разве тебе неизвестно, что людей убивают без разбору? Это не по-мусульмански.

– Чего жалеть неверных? Это враги, они убили наших людей. Разве за это не должно быть мщения?

– У меня нет времени для бесед с тобой. Я желаю видеть наместника.

– Нынче он болен и велел никого не впускать к себе.

– И все же я желаю его видеть, – твердо заявил имам и двинулся к большим дверям дворца, но двое стражников преградили ему путь.

Тогда брат наместника стал снова уверять, что Кутейбе нездоровится. Кусаму ибн Аббасу стало ясно: его не желают видеть, чтобы не слышать речи о добре, справедливости. В раздумьях, с опущенной головой, он спустился по широкой лестнице и ускакал с помощником прочь. А спустя три дня, армия

арабов покинула Пайкенд, оставив в городе часть войск. Они двигались по пыльной дороге среди раскаленной степи. В конце колонны шли пленники – женщины и дети с узелками. ХАЙДАР В это самое время длинный караван пайкендских купцов держал путь к родному городу из Китая. Спины двугорбых верблюдов были до отказа нагружены новыми товарами. Еще издали купцы заметили разрушенные стены Пайкенда, поэтому они остановились для принятия решения: стоит ли входить в город с караваном. После небольшого совещания они отправили в Пайкенд молодого купца Хайдара. Он помчался туда на коне и очень вернуйся с горящими от волнения глазами.

– Наш город постигло большое горе, – произнес он, на ходу спрыгнув со скакуна. – Его захватили арабы, об этом мне сказал один старик, сидевший у развалин стены. Многих мужчин убили, а женщин и детей увели в рабство.

– А где же были наши доблестные чокары? – с болью в голосе воскликнул старший из купцов.

– По словам старика, они пали в первый же день.

– О горе, горе нам! – запричитали все разом, подумав о своих близких, живы ли они. Оплакивать заранее не хотелось, каждый надеялся, что беда все-таки обошла его семью стороной.

– Что будем делать? Может, двинемся в Бухару и весь товар оставим там? – предложил один из купцов.

Все задумались, но все-таки решили войти в город. Когда купцы оказались у ворот, то к ним вышел военный араб и сказал:

– Не бойтесь. По указу наместника трогать купцов запрещено. Это денежный народ: они пополняют казну.

Оказавшись на безлюдных улицах, они с трудом узнали родной город. То тут, то там взору купцов открывались обгоревшие дома, в некоторых местах на земле виднелась спекшаяся кровь. Вдруг с соседней улицы навстречу им выехали три арбы, груженные телами мужчин. Телеги везли лошади, верхом на которых ехали измученные насасалары, ведь только они смели касаться тел умерших и хоронить их. Они двигались в сторону городских ворот, собираясь покинуть Пайкенд, чтоб оставить тела в Башне молчания. Со страшными думами о доме, купцы быстро загнали верблюдов в крупный караван-сарай и помчались к своим домам, чтоб узнать об участи родных. Хайдар верхом на коне ворвался в свой двор, ворота которого оказались распахнутыми. Он спрыгнул на землю, и его взору открылась ужасная картина: везде валялись разбитая домашняя утварь, пустые сундуки, разбросана одежда. Затем он забежал в дом и стал звать жену: «Маниже! Маниже!» Но в ответ была только звенящая тишина. В комнатах никого не было, всюду царил беспорядок. От столь страшного зрелища он заплакал и выбежал во двор. Там сел на землю и тихо зарыдал, низко склонив голову. Затем Хайдар вышел со двора и поплелся по длинной улице, в конце которой жили его родители. Когда он вошел во двор, его окликнула мать. Она выбежала из дома и бросилась на шею к сыну, крепко обняв. Из глаз брызнули слезы. Следом вышел отец и тоже, прослезившись, заключил сына в объятия. Уже в прохладной комнате за дастарханом рыдающая мать рассказала, как арабы увели его жену, двенадцатилетнего сына и двух дочерей. А также о том, как погиб его брат, сражаясь в числе чокаров.

– Сегодня утром его тело отправили в дахму.

– Кто еще из наших погиб?

– Остальные бежали, должно быть, они спаслись. Враги сказали, – с трудом заговорил отец, – кто хочет выкупить свою родню, пусть едет в Мерв. Иначе их уведут в арабские страны.

– Я сейчас же отправлюсь туда. Спасу их и верну домой. После я отомщу за брата и остальных.

Мать выглядела точно обезумевшая: светлые волосы были растрепаны, лицо исцарапано – так согдийские женщины выражали скорбь по близким.

– Будь они трижды прокляты.

Его отец сказал:

– Да, отомсти этим

разбойникам, но не сегодня. Еще настанет тот день. Если поспешить сейчас, то можно погубить себя.

Затем Хайдар вернулся к себе домой. Для выкупа ему нужны были деньги. В конюшне он выкопал яму и извлек оттуда кувшин, полный золота. Все монеты высыпал в хурджум. Эти деньги он держал на «черный» день. О них знали лишь жена и его отец. Во дворе Хайдар забросил сумку на лошадь и покинул свой дом, который без семьи казался ему мертвым. Когда Хайдар верхом явился в просторный двор караван-сарая, то там уже собрались купцы, с которыми он недавно расстался. Их близких тоже угнали в рабство. Глаза многих были красными от пролитых слез. Там же они и решили, что отправятся в Мерв вместе: так было безопаснее. И с отрядом охранников они покинули городские ворота. На другой день купцы добрались до Джейхуна и на плоту переправились на другой берег. Спустя три дня купцы были в Мерве, богатом городе, где жили согдийцы и тюрки. На базаре у одного знатного купца они узнали, что невольников из Пайкенда держат в караван-сарае араба Зияда.

– Нынче тут всем управляют арабы, – сказал тот купец напоследок.

Хайдар знал это место, четыре года назад его караван останавливался в нем. Правда, тогда хозяином заведения был местный житель по имени Виштам. Пятеро пайкендских купцов оставили своих коней у ворот, привязав к древку вдоль стены. С волнением они вошли внутрь, где у ворот какой-то арабский вождь сказал им, сидя на тахте:

– А, согдийцы… Идите, ищите своих.

Вдоль стен под навесами на кошме сидело много женщин и детей. Другая часть пленников была в центре двора под шатрами. От зноя люди лишились сил, дети молча лежали у ног матерей. От жары их лица и красочные одежды покрылись испариной. Увидев купцов, все пленники оживились, подняли головы. В их глазах читалась надежда. Они знали, если за ними не придут, то их отправят в арабские страны, где цена на красивых согдиек очень высока. Знатные мужи шли вдоль пленников, разыскивая близких. Вдруг им навстречу кинулись мальчики и девочки со звонкими голосами: «Дадажон, дадажон, мы здесь!» Оказывается, семьи этих купцов всю дорогу держались вместе. Мужчины со слезами на глазах обняли своих младших, а затем и старших детей и жен. Не видно было только семьи Хайдара. «Неужели их уже продали? – мелькнула страшная мысль у молодого купца. – Тогда вернуть семью будет очень трудно. Если какому-нибудь арабу приглянулась моя Маниже, он может и не отдать ее, даже за огромные деньги». Хайдар пребывал в растерянности. Тогда торговец рабами дал молодому купцу совет:

– Эй, ищи своих в другом караван-сарае.

– А может, они на рынке рабов?

– Нет, их туда не поведут. Это ценный товар, и у них есть покупатели. Сходи в караван-сарай Абдуллы или Абдурахмана.

Хайдар сказал купцам, что будет искать своих, пока не найдет, если даже они уже в Аравии. Купцы были опечалены, и один ответил:

– Без тебя мы не уедем. В обратный путь тронемся вместе.

– Я благодарен вам, но если их здесь не окажется, то отправляйтесь домой без меня.

Хайдар в спешке покинул этот караван-сарай. Купцы же заговорили с торговцем о выкупе за своих детей и жен. Увидав, что это богатые мужи, торговец заломил высокую цену. Отцы не стали торговаться и молча отдали полные мешочки золотых монет. Едва Хайдар вошел в другой караван-сарай, как к нему устремились его дети. – Мы здесь, дадажон! Наконец-то! Мы ждали тебя!

– А где ваша мама? Почему я не вижу ее, – прослезился отец.

– Вон она сидит, – и сын указал рукой в сторону.

Хайдар был изумлен, почему жена осталось на месте, не летит к любимому мужу? «Может, она больна», – промелькнуло у него. Жена сидела у стены и при виде мужа слегка улыбнулась. Ее измученное лицо сохранило красоту.

– У тебя какой-то недуг, моя милая, ты не рада? – и муж опустился рядом.

Он хотел поцеловать ее, но она остановила мужа, закрыв рукой щеку:

– Не касайся меня – я осквернена. И все же я рада, что ты нашел нас. А теперь забирай детей и уходи, – и голос ее дрогнул, а по щекам потекли слезы.