Забытое царство Согд
Шрифт:
– Эта мысль тоже посетила меня, потому я отпускаю ее, – соврал наместник. – Абдурахман, исполни мой указ, отвези девушку.
– Я желаю дать этой девушке напутствие, – сказал имам и тоже вышел из шатра.
Юноши с отцами сидели в шатре Кишвара и рассказывали о своих приключениях. В это время к ним прибыл Тархун с охраной. Он обнял каждого юношу, поцеловав в лоб и глаза. Затем царя усадили на самое почетное место. слуга вмиг внес поднос с золотой чашей вина. По обычаю, первое слово было за царем, который поздравил и сынов, и отцов с возвращением домой.– Как
– Какая славная у нас молодежь! Они готовы спасти девушку даже ценой своей жизни. Но она того заслуживает – смелая, отчаянная и, наверное, красивая. А то, что она мусульманка, пусть вас не пугает. В Согде мирно проживают и христиане, и иудеи, и поклонники Будды.
Сидящие одобрительно закивали головами, а улыбавшийся Тархун вдруг погрустнел:– Все думаю о погибших юношах, ведь я знал многих из них. Как они поторопились со своей смертью! Мы дважды отправляли людей к Саиду, – с болью в глазах он посмотрел на Фаридуна и его друзей. – Первый раз он отказался, потому что рассчитывал продать вас новому наместнику Хорасана. На следующий год мы опять отправили купца в Медину, но тот опоздал. Наш человек явился в дом Саида в день его похорон. Лишь одно утешает в этой трагедии: согдийцы погибли с честью. Об этой истории сегодня говорят во всем халифате, и все винят Саида за его жестокость. А мы в память о погибших возведем в Самарканде большой храм и назовем его храмом доблести.
– Лучше назвать его храмом чести, – попросил Фаридун. – Труднее всего нам было сохранить честь, то есть остаться преданными своей вере и отчизне.
Юноши поддержали друга, а Шерзод добавил:– Он прав, в неволе это оказалось самым трудным.
На это царь промолвил:– Согласен, так и назовем – храм чести. Там, на камне, будут высечены их имена. Они заслужили это. И в Бухаре надо бы соорудить подобный храм, ведь некоторые юноши были оттуда. Надеюсь, царица Фарангис примет это решение без колебаний.
Царь хотел еще что-то сказать, но вошел его помощник и доложил, что к ним скачут три араба.– Должно быть, это Абдурахман, – сказал Диваштич. – Веди их сюда.
В шатре появился брат Кутейбы.– Я привез девушку, но за нее наместник просит тысячу дирхемов золотом.
– Ого! – возмутился правитель Панча. – у нас не наберется сейчас столько, ведь мы не на базар пошли, а воевать.
– Я лишь передал волю наместника, – и Абдурахман вышел из шатра, чтобы согдийцы сами решили денежные дела.
Растерянный Диваштич произнес:– У меня есть немного золота, еще Джамшид
– Ты очень щедр, мой друг.
Тархун сказал, что и у него тоже кое-что имеется, и снял с руки широкий браслет и кольцо с алмазом:– Этот алмаз очень дорогой. Этого хватит: Кутейба слишком жаден.
Все украшения Диваштич сложил в кожаный мешочек с золотыми монетами. Затем подозвал сына к себе и сказал:– Вручи арабу и скажи, что больше нет.
Фаридун в душе поблагодарил отца за то, что он поручает вызволение невесты именно ему: как истинный мужчина, он должен спасти ее.– Мы с тобой, – произнес Шерзод, и два друга поднялись. – Фатима стала нам сестренкой.
Фаридун улыбнулся, и они вместе вышли из шатра. Абдурахман стоял в тени чинары, рядом с ним были два воина и Фатима, вновь облаченная в длинное платье до пят и черный платок, который закрывал половину лица. Увидев юношей, глаза Фатимы засияли. Абдурахман принял мешочек, заглянул в него и спросил:– Сколько здесь?
– Примерно пятьсот дирхемов и дорогое кольцо с алмазом. Больше нет.
– Этого недостаточно! – воскликнул Абдурахман с нарочитым возмущением. – У твоего отца я заметил золотые пояс и кинжал. Пусть их тоже отдаст.
– Это честь согдийцев, их не отдадут. Я вам говорю, больше золота у нас нет.
– Ладно, забирай свою девушку, – смягчился Абдурахман, – ты заслужил.
Когда арабы ускакали, Фаридун подошел к Фатиме. Из ее больших глаз по щекам текли слезы.– Моя милая, наконец-то мы свободны, наконец, вместе, – произнес юноша и прижал ее к груди.
А счастливые друзья, наблюдавшие за ними в сторонке, стали поздравлять влюбленных, хлопая в ладоши и выкрикивая: «Ер-ер-ероне!» При этом пританцовывали и взмахивали руками над головой. Затем Фаридун повел невесту на смотрины. Знатные дихканы тоже встретили их веселыми хлопками, воздавая хвалу молодым.– Пусть откроет свое лицо и покажет себя, – сказал кто-то, но тут все вспомнили, что мусульманские женщины не смеют показывать лица чужим мужчинам. Однако Тархун нашел нужные слова:
– Дочка, не стыдись. Мы доводимся тебе отцами, а юноши – братьями.
Фатима кивнула и сняла платок. Девушка с короткими волосами и большими карими глазами оказалась очень мила. Мужчины воздали ей хвалу.– Мой сын привез из чужбины истинную пери!
– А какие у нее глаза, словно у богини Десси*.
От смущенья Фатима склонила голову.– Оказывается, арабские женщины тоже красивы.
– Диваштич, когда свадьба? Мы должны успеть приготовить достойный подарок.