Забытое дело
Шрифт:
– Вообще-то я бы разделил вас двоих, – начал Пратт. – Дал бы вам поработать с теми, кто здесь давно, у кого есть опыт, потому что работа в нашем отделе имеет определенную специфику и отличается от того, чем вы занимались прежде. Но мне позвонили с шестого этажа, и я не стал возражать. Кроме того, насколько я понимаю, вместе у вас очень даже неплохо получалось. Забудьте о том, что я хотел сделать, и позвольте рассказать, как мы работаем с нераскрытыми делами. Знаю, Киз, вы уже прослушали эту речь на прошлой неделе, но придется немного потерпеть, хорошо?
– Конечно.
– Во-первых, забудьте такой термин, как «забытое дело». Это чушь. Выдумка прессы. Измышление. Шутка. Гнусная ложь. Мы здесь занимаемся тем, что находим ответы. Все, точка. Не позволяйте себе заблуждаться
Он взял паузу, ожидая реакции, но ее не последовало. На стене висела фотография мужчины, лежавшего на полу в изрешеченной пулями телефонной будке. Босх подумал, что такие телефонные будки можно увидеть разве что в старых картинах, которые крутят в «Фармерс маркет» или «Филиппе».
– Другого отдела, который занимался бы столь благородным делом, в этом здании не найти, – продолжил Пратт. – Город, забывающий своих мертвецов, жертв убийств, – пропащий город. Здесь их не забывают. Мы те, кого выпускают на поле и конце игры, на последней подаче, чтобы выиграть или проиграть. Мы те, кто подводит черту, ставит точку. Если не сможем мы, не сможет никто. Если мы лепим мимо, игра заканчивается, потому что это последний шанс. Да, численный перевес не на нашей стороне. У нас восемь тысяч нераскрытых дел, начиная с шестидесятого. Но нас это не пугает. Даже если весь отдел доводит до конца лишь одно дело в месяц – двенадцать в год, – все равно это что-то. Мы – замыкающие. Мы – вершители. Если вы занимаетесь убийствами – ваше место здесь.
Речь произвела впечатление. В глазах Пратта Босх видел искренность и боль, в голосе слышал пыл неравнодушия. Он кивнул. Он сразу понял, что хочет работать с этим человеком. Такое в департаменте случалось нечасто.
– У вас обоих большой опыт работы. Здесь вы обнаружите одно отличие: ваше отношение к делу.
– Отношение?
– Да, отношение. Со свежими убийствами работают по-другому. Там у вас есть тело, есть результаты вскрытия, вы сообщаете новость родным. Здесь мы занимаемся теми, кто давно мертв. Ни вскрытия, ни следов на месте преступления, ни горячих еще улик. Только уголовное дело – если найдете – и архивные материалы. Вы идете к родным – поверьте, идти к ним лучше только тогда, когда вы уже готовы, – и видите людей, которые уже испытали шок и либо нашли средства преодолеть его, либо не нашли их. Вам будет тяжело. Надеюсь, вы понимаете, за что беретесь.
– Спасибо за предупреждение, – сказал Босх.
– Свежее убийство – клинический случай, потому что вас подгоняет время. Со старым – проблема в эмоциональной сфере. Вы увидите отпечаток насилия на тех, кто его пережил. Будьте готовы.
Пратт передвинул на середину стола толстую синюю папку в переплете и начал подталкивать к ним, но остановился.
– И еще к одному вам нужно быть готовыми. Не рассчитывайте на то, что найдете все материалы по делу. Не рассчитывайте на то, что обнаружите в архиве вещественные доказательства – их могли уничтожить, они могли пропасть. Рассчитывайте на то, что в некоторых случаях начинать придется с нуля. Наш отдел сформировали два года назад. Первые восемь месяцев ушли на проверку журналов регистрации и отбор незакрытых дел. Мы прошли все круги системы, но постоянно наталкивались на препятствия, главное из которых – неполнота материалов. Порой у нас опускались руки. Вы знаете, что на дела по убийствам нет ограничения по срокам хранения, однако каждый раз мы сталкиваемся с тем, что в период руководства по крайней мере одной администрации шло рутинное уничтожение вещественных улик и даже следственных материалов. Я хочу, чтобы вы поняли – в некоторых случаях самой большой помехой становится сам департамент.
– Я слышал, что в одном из наших дел открылись новые обстоятельства, – сказал Босх. Того, что они услышали, было вполне достаточно – ему не терпелось сдвинуться с мертвой точки.
– Да, есть такое, – подтвердил Пратт. – Сейчас мы к этому перейдем. Сначала позвольте закончить. В конце концов, мне не часто удается произносить речи.
Босх покачал головой. Он уже ощущал разочарование родственников погибших, видящих, как преступления против их близких заметает пороша времени, безразличия и некомпетентности.
– Вы увидите, что технологии сейчас совсем другие. Сегодняшний полицейский оснащен гораздо лучше, чем его собрат в шестидесятые или семидесятые. И даже восьмидесятые. Поэтому, прежде чем переходить к вещественным уликам и браться за дело заново, вспомните, что кажущееся очевидным сегодня не было столь очевидным во время убийства.
Пратт кивнул. Речь состоялась.
– Теперь что касается нашего дела. – Он решительно толкнул полинявшую синюю папку через стол. – Займитесь им. Оно ваше. Закройте его и отправьте кого-нибудь за решетку.
Глава 3
Выйдя из кабинета Пратта, они решили, что Босху неплохо бы сходить за свежим кофе, пока Райдер начнет знакомиться с материалами. Оба знали по прошлому опыту, что она читает быстрее, а делить папку пополам не имело смысла. Чтобы представить ход дела в линейной последовательности, так, как все случилось и было задокументировано, требовалось изучить материалы от начала до конца.
Босх сказал, что дает Кизмин шанс оторваться на старте и выпьет кофе в кафетерии. За время отставки он успел по нему соскучиться. Не по кофе, по кафетерию.
– Ну, тогда у меня есть пара минут, чтобы прогуляться по коридору, – ответила Райдер.
Она отправилась в дамскую комнату, а Босх взял со стола листок с датами доставшихся им дел и положил в карман пиджака. Потом вышел из офиса и, спустившись на третий этаж, направился к кабинету капитана отдела убийств и ограблений.
Помещение состояло из двух комнат, одна из которых служила собственно кабинетом, а во второй детективы обсуждали ход расследования. Здесь стоял длинный стол, а на двух стенах висели полки с юридической литературой и каталогами зарегистрированных в городе убийств. Каждое из случившихся в Лос-Анджелесе более чем за сто лет убийств записывалось в специальный журнал с кожаным переплетом. Когда какое-то из них раскрывалось, в журнале делали соответствующую пометку, благодаря чему любой детектив мог легко узнать, закрыто ли дело или нет.
Босх провел пальцем по потертым корешкам. На каждом журнале имелись простая надпись – «Убийства» – и даты. В первых журналах хватало иногда места для убийств за несколько лет, но к восьмидесятым их совершалось уже так много, что в каждом журнале помещались записи только за один год. Босх заметил, что 1988-й даже поделен на два тома. Теперь он понял, почему именно им, новичкам в отделе, достался этот год – большое число убийств означало также и высокий процент незакрытых дел.
Палец дошел до журнала за 1972-й. Босх вынул его и сел за стол. Он перелистывал страницы, не читая, лишь бегло просматривая записи и слушая голоса. Нашел дело об утопленной в собственной ванне старушке. Преступление так и не было раскрыто. Босх просмотрел журналы за 1973-й и 1974-й, потом пролистал том, включавший в себя сразу три года, с 1966 по 1968-й. Он прочитал об убийстве Чарлза Мэнсона и Роберта Кеннеди. О людях, имен которых никогда не слышал и не знал. О тех, у кого отобрали все, что было, и все, что могло бы быть. О тех, у кого отняли даже имена.