Забытое грядущее
Шрифт:
Но первенец не увидел свет. Беда случилась в тот самый день, когда Муэт исполнилось девятнадцать. Боль скрючила тело, а потом хлынула кровь. Муэт девять дней провела между жизнью и смертью — старухи-ведуньи еле оттащили её от края Бездны. Такое случалось, и нередко — Проклятье продолжало собирать свою страшную дань.
Муэт болела несколько недель, и состояние бессилия было мучительным для молодой магини — она впервые столкнулась с хворью, перед которой спасовали её чары. А когда Муэт оправилась и даже намеревалась позвать к себе Хока, её неожиданно навестила Старшая.
На этот раз Мать-Ведунья
— Слушай меня внимательно. Твоё чрево отторгло семя Хока. Бывает. Но орта должна быть матерью. Отца для твоего будущего ребёнка выберешь сама — мужей у тебя много. И не тяни с этим — время бесценно.
— Но я ещё очень плохо себя чувствую… — пролепетала ошеломлённая Муэт, и в ответ услышала резкое:
— Я долго терпела твои выходки, девчонка, потому что… потому что терпела! Я знаю многое, Муэт, и поэтому не зли меня! Я даже знаю, что ты — несмотря на всё твоё плохое самочувствие! — намерена сегодня же затащить к себе в постель своего первого мужа, так?
«А ведь она действительно всё знает… И про подделку, и даже про верёвку! Придётся подчиниться…»
— Придётся, цветок, — Старшая и не думала скрывать, что прочла мысли Муэт. — Так будет лучше — для всех.
— Да, Мать-Ведунья, я сделаю, как ты повелеваешь. Но вылазка — я же должна завтра идти на берег Реки! А если этой ночью во мне зародится плод…
— Хорошо, — ответила Старшая, подумав секунду, не более. — Ты пойдёшь к Рубежу. Но потом…
— Да, Мать-Ведунья.
«…Утром Река очень красива».
Муэт поймала себя на этой мысли, когда они вышли на поверхность, и солнечные лучи коснулись кожи лица, а лёгкий ветерок чуть шевельнул ей волосы. Не самая подходящая мысль здесь и сейчас, но ведь Рубеж действительно красив!
«А ведь это не вода! Как же я сразу не догадалась! Это чужие мысли— моё сознание наделило их звучанием. Где-то рядом притаилось владеющее магией существо, и оно очень внимательно наблюдает за мной. А я слышу, о чём оно думает, точнее, как оно думает…».
Сферическую стену разрезала тонкая полоска света. Образовался округлый проём, в котором возник неясный силуэт. Заливавшая шар-ячейку тьма поблекла, утратила густоту и втянулась в стены. И внутрь камеры шагнул… Нет, не штамп, и даже не Хозяин-эл.
Перед Муэт стояла женщина. И выглядела она точь-в-точь как любая орта народа гор.
Глава третья
Катакомбы
— Этот был славный Мир, ростки. Настоящие Разумные умели и знали очень многое, и казалось даже, что придёт час, когда последняя тайна покорно раскроется перед ними…
Катакомбы обширны. Столетиями орты с муравьиным упорством вгрызались в недра, прокладывая всё новые и новые туннели и галереи и сооружая залы и пещеры. Они уходили всё глубже, подальше от находившейся во власти Проклятья поверхности, принадлежащей Хозяевам-элам. Без чародейства вряд ли такой титанический труд оказался бы по силам немногочисленному племени, быстро утратившему почти все знания предков, — не говоря уже о том, что без магии Уцелевшие вообще не выжили бы.
В Катакомбах
И здесь, в Катакомбах, орты растят и учат детей. Ростки — это надежда народа гор, надежда на то, что всё ещё может измениться к лучшему. И потому детские расположены в самых защищённых уголках подземелий, прикрытых сторожевыми и защитными заклятьями. Семья у ортов — это цветок и её мужья, а ростки — это достояние всего племени. И старики-ветераны, которые уже не в силах биться со штампами, учат подрастающих — у воинов-ортов и у плодоносящих цветов времени на это нет. Умудрённые ведуньи заняты целительством — болезни преследуют племя — и воспитанием девочек-бутонов, а обучение ростков — забота мужчин-менторов.
— Они строили огромные города, прокладывали дороги, и даже тянулись уже к искрам далёких звёзд. Они писали книги и картины, музыку и стихи, и умели ценить красоту. По океану плыли большие белые корабли, а в небе неслись крылатые машины. Мир был чудесен: шумели густые зелёные леса, пели птицы, а тучные поля приносили Настоящим обильный урожай. И они любили, и называли девушек прекрасными…
Ростки слушают — слушают так, как умеют слушать одни только дети. Старый орт чувствует их всех — ему кажется даже, что юные ауры ростков пахнут ароматом давно исчезнувших с лица больного Мира цветов. Старый орт только потому не ушёл ещё в Бездну, что он каждый день общается с будущим, видит глаза этого будущего и помогает этому будущему стать настоящим.
Ростки зовут его Призраком — орт-ветеран передвигается почти бесшумно, а эти маленькие шершуны запомнили его рассказы о миражах-гуляках, что встречаются иногда в руинах мёртвых городов. Старый орт не обижается — ведь детёныши всех разумных во все времена давали прозвища учителям. Пусть их… Всё равно ростки не могут обращаться к взрослым ортам по именам — он для них «ментор». Зато ментор с особым именем, в отличие от всех прочих учителей.
— Настоящие расселились по всему миру, по всем континентам, по большим и малым островам. Они брали сокровища недр и делали из них то, что им требовалось; они быстро перемещались с одного конца планеты на другой и умели общаться на расстоянии.
— Они владели магией?
Ростки могут задавать вопросы ментору по ходу рассказа — так им легче понять и запомнить услышанное. Да и сам урок истории — это скорее не урок, а неспешная беседа старшего с младшими.
— Нет, росток. Раньше в этом Мире магии не было — почти. У Настоящих была наукаи техника.
Какие колючие и неживыеслова-термины…
— Техника — это то, чем владеют Хозяева, да, ментор?