ЗАБЫТОЕ И ПРОЙДЕННОЕ МИМО (короткие рассказы и микроновеллы)
Шрифт:
– Да что там цепочки с браслетами... Теперь лабазы-то все с рухлядью мягкой - наши. Правда, стрелы я там и оставил - да и чего жалеть, коль охраны много, а добра еще больше?
– Но ты, Ванька, удружил, - снова укоризненно сказал старший и аккуратно снял жабу со стрелы. Подкинул на широкой ладони.
– Однако, тяжелая какая. Добрых четыре фунта будет.
– Дай сюда!
– Иван схватил жабу, расправил болтающиеся лапы и зачем-то заглянул в пасть.
– Чего ты там найти хочешь? Али в суп ее?
– засмеялся
– Чего ни найду - все мое!
– отрезал Иван, копаясь в жабе ножом. И вдруг радостно подпрыгнул.
– Ай да я!
В его окровавленных пальцах что-то блеснуло.
– Что там, а?
– наклонились к Ивану братья. Младший сунул им прямо под нос грязную ладонь. На ней лежала большая зубная коронка чистого золота.
– Ишь ты!
– хмыкнул Николай.
– Видать, царевна лягушиная. Все как у людей.
Он глянул на садящееся в болото солнце и засуетился.
– Ну, ребята, айда домой! Успеть бы засветло...
ЧАПАЕВ
Чапаев снял сапог, размотал портянку и осторожно потрогал ногой воду.
– Холодная, ч-черт!
– передернулся он.
– Давай-давай, - хладнокровно сказал Петька, перезаряжая винтовку.
– Плыви уже.
– Зачем?
– посмотрел на него Василий Иванович.
– Осень на дворе, между прочим. Может так, по берегу пробежимся? До леса недалеко.
– Иваныч, ты зря весь год закалялся, что ли?
– поднял бровь Петька. Он крутнул барабан нагана и с треском защелкнул его.
– Ты посмотри на эту воду!
– фыркнул Чапаев, рассматривая угрюмые свинцовые волны.
Петька посмотрел и пожал плечами.
– Урал. Осень. Ты же не думал, что плыть будет легко.
– Почему я вообще должен плыть?
– возмутился Чапаев, обреченно снимая бурку.
– Потому что белые уже близко, - пояснил Петька, - кстати, а вот и первый.
Он небрежно прицелился и очень задумчиво выстрелил. Раздался короткий вопль, и чье-то тело покатилось к воде с крутого обрыва, ломая кусты тальника.
– Садист, - прокомментировал Чапаев, который в это время стаскивал второй сапог. Петька пригляделся. Потом подошел к телу и перевернул его на спину.
– Да, - констатировал он, - ошибочка вышла. Этот был из наших обозников.
Василий Иванович длинно сплюнул и сел на песок.
– Не поплыву, - сказал он решительно, и глянув в лицо Петьке, быстро заговорил:
– Это што ж такое получается? Дела наши хорошо - и белых жмем по всем фронтам, и эскадрон целехонек... а я плыви? Што потом скажут? Сбежал Чапаев? Бросил своих?
– Не скажут, - отозвался Петька, - о, а вот теперь точно, белые...
Он секунду поколебался, потом достал из кобуры наган и выстрелил. Чапаев ойкнул и посмотрел на левую руку. По рукаву белой рубахи расплывалось багровое пятно.
–
– Понимаешь, Василь Иваныч, - объяснил Петька, методично стреляя куда-то в кусты, - просто так тебе этот Урал переплыть - дело плевое. Раз - и все! А вот сейчас уже потрудишься. А ты что ж хотел? Без труда героем стать?
– Да не метил я в герои!
– заорал Чапаев, кривясь от боли и здоровой рукой доставая из ножен шашку.
– Но-но!
– отодвинулся ординарец подальше.
– Ты что? Я же как лучше хотел! Сейчас выплывешь, водичка холодненькая кровь остановит, отлежишься - и к нашим. А за эскадрон не беспокойся, его товарищ комиссар в лобовую на пулеметы повел. За партию большевиков. Так что никакой ты не дезертир получаешься.
– Фурманов? Эскадрон?
– внезапно севшим голосом прохрипел Чапаев. Он воткнул шашку в песок и обессиленно пошел к воде.
– Ладно тебе, Иваныч, - весело отмахнулся Петька, выцеливая офицера. Выстрел – золотопогонник кувыркнулся вниз, так и не выпустив станину "Максима".
– Вот так!
– цыкнул зубом Исаев.
Чапаев уже плыл, неловко загребая правой рукой.
– Ты куда гребешь?
– заорал ему вслед ординарец.
– Ты левее бери! Там на берегу сухая одежда! И самогон для сугреву!
Проводив глазами удаляющегося командира, Петька глянул на обрыв. Оттуда, прячась за валуном, вопросительно выглядывал Фурманов, поправляя на голове фуражку с кокардой корниловского полка.
– Ну что?
– громким шепотом спросил комиссар.
– Сам посмотри.
– Понятно. Ну так я это... начинаю?
– Давай-давай. Целься только лучше, а то не видать нам ни легенды, ни орденов.
ПРОБУЖДЕНИЕ
– Вот. Шедевр нашей коллекции.
Мистер Фарнхэм произнес это гордым голосом и отступил в сторону, давая мне возможность хорошенько разглядеть экспонат. Я обошел постамент кругом. Маленький англичанин пристально наблюдал за мной сквозь круглые очки.
– Ну, как? – не утерпев, спросил он.
– Что?
– Как что! Шедевр! Разве вы не чувствуете себя сопричастным великой тайне?
Я задумался. Через несколько минут, в течение которых я продолжал свой путь, я пришел к выводу, что сопричастным себя не чувствую. Тогда я остановился и посмотрел на шедевр очень внимательно.
– Это что – чучело?
Мистер Фарнхэм возмущенно запыхтел, протирая очки большим клетчатым платком.
– Извините, господин… э-э…
– Иванов, - подсказал я. Не хватало еще, чтобы англичанин узнал мое настоящее имя – Карамазов. После этого он наверняка рассказывал бы в кругу семьи, что вся Россия населена персонажами романов Достоевского.