Забытое сражение Огненной Дуги(Крушение операции «Цитадель»)
Шрифт:
Рядом с генералом действует в броневике очень активный Флинц (офицер связи люфтваффе. — З.В.), стараясь передать пролетающим соединениям пикировщиков по радио последние заказы передовых частей. Связь действует безукоризненно» [584] . Но первая атака захлебнулась. Немцы обнаружили большое минное поле на дороге — из Хохлово в Киселево и были вынуждены остановиться и перейти к огневому бою, прикрывая саперов. Встреченные сильным огнем артиллерии не сумели преодолеть передний край 305-й сд и три боевые группы 6-й тд. В 14.00 дивизии Шмидта и Хюнесдорфа вновь перешли в наступление: бронегруппа Вестхофена (20 танков и самоходок, рота мотопехоты) ударила из леса, севернее Дальняя Игуменка в направлении Киселево, а бронегруппа фон Оппельна из с. Мелехово —
584
ЦАМО РФ, ф. 38А, оп. 9027, д. 46, л. 154.
С 15.00 в течение получаса дивизионная и корпусная артиллерия немцев крушила оборону частей Трунина и Васильева, после чего атаки 6-й и 19-й тд возобновились, на этот раз успешно. Вышедшая из Мелехова бронегруппа фон Оппельна и мотопехота Унрайна ударили в стыке 276-го гв. и 1004-го сп. Впереди шли «тигры», а за ними две линейные роты 2/11-го тп майора Ф. Беке, в которые были включены все остальные танки полка. После прорыва командир батальона приказал экипажам «тигров» и 8-й роте обер-лейтенанта Шпикермана двигаться в направлении через выс. 230 (северо-восточнее села) в направлении Ольховатки, а 8-й роте обер-лейтенанта Ройтмана поддержать гренадеров Унрайна, которые имели задачу со штурмовыми орудиями прорваться через южные окраины Шляхового к его центру. О том, как развивались дальнейшие события, свидетельствуют архивные документы. Из журнала боевых действий 148-го отп за 11 июля 1943 г.:
«С 15.30 до батальона пехоты при поддержке 50 танков перешли в атаку из Мелехово на Шляховое. В 16.00 вражеские танки оседлали дорогу из Шляхового на Дальнюю Игуменку, а в 16.30 20 танков противника вышли на восточную окраину Шляхового в район церкви, поставив тем самым боевые машины полка в невыгодное положение и создав вокруг них танковое полукольцо. Единственная оставшаяся дорога на южные окраины Шляхового оказалась непроходимой из-за глубокого оврага. Выход полка был полностью блокирован.
С появлением танков и автомашин с пехотой противника в Шляховом некоторые части 305-сд начали в беспорядке отходить в направлении Казачье. Прорвавшиеся немецкие танки были встречены плотным огнем наших боевых машин и расчетов ПТР, здесь же вели бой и автоматчики полка, прикрывая боевые машины. Танки противника были окрашены в зеленый цвет с полосками, а кресты (свастика) на некоторых были закрыты плащ-палатками. Наши экипажи продолжали вести огневой бой с бронетехникой врага. В бою в районе Шляховое наши подразделения подбили и сожгли до 10 танков и уничтожили до взвода пехоты.
К 21.00 в ходе боя с превосходящим противником все боевые машины полка, находившиеся в Шляховом (14 Т-34 и 3 Т-70), были сожжены. Но ни один экипаж без приказа командира полка из боя не вышел. Личный состав экипажей показал себя смелым, решительным в борьбе с немецкими фашистами. Личный состав роты автоматчиков, ПТР, роты управления и оставшиеся экипажи в ночь на 12 июля начали выходить из окружения и к рассвету 12 июля сосредоточились в Заячьем, где располагался первый эшелон полка» [585] .
585
ЦАМО РФ, ф. 148 отп, оп. 661360, д. 3, л. 79.
Пусть читателя не вводят в заблуждение приведенные в цитате цифры танков противника — это вымысел чистой воды, их там не было и в помине. Столь внушительная «группировка» появилась, во-первых, чтобы как-то оправдать успешный бросок врага в глубь обороны, во-вторых, в той сумятице и неразберихе участникам событий вся бронетехника казалась танками и не только, а как отмечается почти во всех советских оперативных боевых документах — «в большинстве своем „тиграми“».
Кстати, десятки и даже сотни вражеских машин «мерещились» не только командирам тактического звена 69-й А, но и старшим офицерам управлений ее штаба. К примеру, в 22.00 начальник разведки армии полковник Доморацкий доложил в 22.00 в разведсводке № 4, а и.о. начальника штаба полковник Протас согласился с тем, что «в результате ожесточеннейших боев с 11.00 до 14.50 11.7 противник силою до 90 танков овладел Киселеве и Хохлово» [586] . Хотя указанные в разведсводке села штурмовала одна лишь 19-й тд, в которой на утро было всего 15 исправных танков. Замечу, что если журнал боевых действий это «документ для истории», то оперативная информация,
586
ЦАМО РФ, ф. 426, оп. 10765, д. 13, л. 6.
Отмеченное в журнале боевых действий танкового полка бегство бойцов 305-й сд действительно имело место. Но подразделения полковника Васильева начали отходить позже, первыми оставили свои боевые позиции, даже не вступив в бой, 2-я и 3-я роты 122-го отдельного батальона ПТР, которые располагались у с. Шляховое на направлении главного удара 6-й тд и на правом фланге 148-го отп. Беспорядочное бегство перед наступающим противником более сотни бойцов и командиров батальона сработало, словно катализатор, для других подразделений. Толпа, преследуемая немецкими танками и мотопехотой на БТР, стремительно отходившая в тыл 305-й сд, с каждой минутой вбирала в себя все новых и новых бойцов. «Попытаемся представить себе состояние и поведение людей на переднем крае в момент, когда противник начинал атаку, — пишет фронтовик, артиллерист И.Г. Кобылянский. — Даже самые храбрые и стойкие, ведя огонь по наступающим, боковым зрением контролируют происходящее слева и справа от них: здесь ли товарищи по оружию, не опустели ли их окопы, не остаюсь ли я в одиночестве, обреченный на верную смерть или плен… Как же поступал солдат, обнаружив, что его сосед, а тем более — двое, убежали в сторону тыла? За очень редкими исключениями — пускался за ними. Так начиналась цепная реакция панического отступления, которое, кроме как открытой угрозой смерти, не остановить. Очень часто „драп-марш“, родившийся от трусости одного или нескольких человек, оборачивался гибелью несравненно большего числа людей. Я убежден, нет ничего страшнее (и заразительнее) начавшейся паники (не только на фронте), если она потенциально может охватить множество людей» [587] .
587
Рубцов Ю.В. Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране. М.: Вече, 2008. С. 240.
Начавшуюся панику в батальоне удалось погасить лишь благодаря стойкости танкистов полковника Лифица. Причина позорного поведения «пэтээровцев», к сожалению, банальна — полное моральное разложение командования подразделения и, как следствие, отсутствие дисциплины и управления в нем. Процитирую приказ генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина № 035 от 17 июля 1943 г., в чьем резерве находилось это подразделение весной и в начале лета до переброски его 8 июля в район Шляховое — Мелехово:
«Командир 122-го об-на ПТР капитан Богачев боем батальона не руководил, в боевых порядках рот не был. После бомбежки авиацией противника 11 июля 1943 г. района Шляховое бросил на произвол судьбы батальон, позорно бежал в тыл, оказавшись 12 июля в с. Подкопаевка. Прибыв в Подкопаевку, тов. Богачев до 15 июля спокойно там отсиживался, занимаясь пьянкой. 15 июля сего года послал своего адъютанта в Новый Оскол для розыска штаба армии, который якобы, по его словам, туда переехал.
Зам. командира батальона по политчасти лейтенант Пузанов никакой партийно-политической работы по обеспечению боевых действий не вел, в боевых порядках батальона совершенно не бывал, все время отсиживался в тылу у кухни, a 11 июля первым, бросив батальон, позорно бежал в Подкопаевку, где все время пьянствовал. Потеряв всякий облик коммуниста и политработника, Пузанов в ночь с 14 на 15 июля 1943 года под угрозой оружия изнасиловал гражданку села Подкопаевка Ч-у, учинил дебош и беспорядочную стрельбу из пистолета и карабина, избил 70-летнего старика Черникова и двух красноармейцев, выбил в квартире двух колхозников села окна и рамы, тем самым дискредитировал армию в глазах населения.
Помощник командира батальона по материальному обеспечению лейтенант Паршин все время отсиживался в тылу. Все руководство по снабжению батальона переложил на плечи старшины Васильева, не обеспечил нормальное питание бойцов горячей пищей, а 11 июля 2-я и 3-я роты были совершенно оставлены без пищи. Получив на армейском складе 100 литров водки, Паршин стал ее растранжиривать. Когда батальон находился в бою, водка бойцам не выдавалась. Зато 13 и 14 июля, когда остатки батальона находились в глубоком тылу, водка красноармейцам была выдана, да и то не всем. Большинство водки разбазарено, львиная доля ее выдана командованию батальона.